А. Самохин - Записки пациента

Есть такая информацмя, что космонавтам, побывавшим в космосе и получившим дозу облучения космической радиацией, не рекомендуют два года после полёта заводить детей. Но у меня в то время таких сведений не было, в результате у моих детей проявилась слегка несимметричность тела. То одна нога чуть короче другой, то волосы «корова зализала» в разных направлениях, то губа не одинаковой толщины. Но слава богу это визуальные недостатки, у моего знакомого чернобыльца дочка родилась с тремя почками. Я думаю эти сведения тоже не лишние для людей, ценящих здоровье своё и своих детей.

Спешу сообщить, что в космос меня конечно не запускали, но подробнее об этой теме можно узнать ниже.

Мухи, естественно, не единственная опасность в Средней Азии. И даже не старики узбеки в полосатых халатах и тюбетейках, которым и при союзе было разрешено носить на поясе национальное оружие, нож пчак.

Лично я, по глупости, попал ещё под один вредоносный для здоровья фактор. Дело было так, это история про то, как я вообще попал в Азию и каким боком она мне выходит.

После окончания института ещё в Советском Союзе, я с товарищем, с которым жил в общежитии института и хотел вместе работать, распределился в "Министерство Среднего Машиностроения", так тогда назывался "Росатом". Отнеслись мы несерьёзно к положенной двухгодичной "отработке" на государство, определившей мою судьбу надолго, получили подъёмные и полетели в среднюю Азию, Узбекистан. Сначала Ташкент, потом город Навои, города современные, интересные. Там находился трест "НУС", в подчинении которого было больше десятка СМУ в разных концах Средней Азии.

Не очень нас насторожило то, что там кругом зоны, в которых жили, основная рабочая сила, подневольные трудящиеся НУС и стройбаты. Из окон гостиницы в Навои, где мы поселились первое время, мы видели забор зоны и её двор, где строились заключённые, садились в транспорт и ехали на работу. Тогдашняя моя беспечность сейчас меня очень удивляет и раздражает, так как нас ещё в детстве пугали байками об урановых рудниках. Был там только один бонус, доплата к зарплате в двадцать процентов, не считая местной экзотики, фруктов и тёплого климата.

Вместе работать не вышло, политика отдела кадров была такая. Друг поехал в Уч-Кудук, а мне предложили выбрать по карте куда ехать, на ней были отмечены объекты НУСа. В институте я был в альпинистской секции, поэтому ткнул пальцем в горы Таджикистана. Ну, как же! Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал.

Так я попал в посёлок Табошар, Ленинабадской тогда, сейчас Ходжентской области. Посёлок в милых моему сердцу горах, на высоте более 2000 метров.

Многих женатых специалистов поселили в посёлке, в пятиэтажных общежитиях, а холостых заселили в подвал "рудоуправления", в котором было оборудовано общежитие. Одинокое двухэтажное здание стояло прямо на урановом руднике, в нескольких километрах от посёлка, рядом высились горы и терриконы из серой породы. Улыбчивый снабженец и охотник Сергей посоветовал не ходить дальше, за поворот дороги, там радиоактивность высокая. И опять меня ничего не напрягло, я был уверен, что руководство знает, что делает.

Работал я в этом же здании, где базировалось СМУ – 6, инженером ПТО. Как говорится, без отрыва от производства, как бы удобно. В управление был отдел, назывался "первый отдел" (номер раз), там находились кураторы из КГБ. С меня взяли подписку о неразглашении. Так как некоторая документация была ДСП, «для служебного пользования».

Добычу урана вёл ЛГХК (Ленинабадский горно-химический комбинат). Уран добывали в Табошаре и возили в Чкаловск на завод, там его обогащали и отправляли на завод на Урале.

СМУ строило большой производственный комплекс, скорее всего по обогащению урана, "площадка Т". Огромные цеха с "легкосбрасываемой" кровлей, огромные глубокие колодцы, метров по пятнадцать в диаметре, "банки", наверное, под центрифуги. Всё было засекречено, нам была выдана легенда, что рассказывать любопытным. Что-то о сельхозмаше.

Но как позже выяснилось, скорее всего делали здесь топливо для торпед военно-морского флота СССР.

Когда взорвалась Чернобыльская АЭС и со всего Союза туда посылали на работу свежих, не облучённых людей, то у нас только смеялись.

–Наших не посылают, у нас тут своей радиации хватает.

Прожил я в подвале рудоуправления почти год, и тот же весёлый Сергей, снабженец, его давно уже нет, сообщил что были дозиметристы, всё кругом померяли и наше общежитие в подвале закрыли.

–Вот и ступеньки ещё фонят, наверное, из породы террикона забутовку сделали.

По этим высоким ступенькам, как в Одессе, мы каждый день взбирались на работу в контору. А вскоре меня вызвал к себе начальник СМУ и предложил работу на другом участке, который находился в Ташкенте, спас меня, вольно или невольно. Так, наверное, я уцелел, так как других ребят, с которыми жил и работал, я больше никогда и не видел.

Тогда шла холодная война, мы ковали ядерный щит Родине и как в любой войне среди "бойцов", видимо, был допустимый процент потерь. Я был гражданским и меня можно было куда угодно отправить, а вот мой друг Вадим, с которым мы здесь жили и сдружились, был "двухгодичником", призван после института на два года и отбарабанил их в Табошаре, от звонка до звонка. Теперь я найти его не могу.

Нас переселили в безопасный посёлок, а меня ещё и оправили в Ташкент. До сих пор не знаю, что там намеряли дозиметристы, но представляю какая концентрация радона, радиоактивного газа, была в подвале на руднике, если в благополучных местностях его выделений боятся и бетонируют сплошную бетонную плиту под фундамент. Во всяком случае в коттеджах и особняках Подмосковья.

А у меня вскоре начался хронический бронхит, которым мучаюсь и по сей день. После сорока лет бронхит не дал мне работать в холодное время года. Пару лет я ещё держался на антибиотиках, колол бициллин-5, пролонгированный, одного укола хватало на целый месяц чтобы не болеть.

Как говорит наука:

"Эпидемиологические исследования среди горняков. продемонстрировали возрастание частоты хронических незлокачественных заболеваний легких, таких как эмфизема, пневмосклероз и хроническая интерстициальная пневмония.

Идиопатические интерстициальные пневмонии (ИИП) – группа разнородных заболеваний лёгких неустановленной этиологии, характеризуемых неинфекционным воспалением лёгких и возможным фиброзом. Заболевания могут различаться между собой типом воспаления и фиброза, а также клиническим течением и прогнозом, могут протекать в острой и хронической формах, возможны случаи нарастания дыхательной недостаточности, а в некоторых случаях есть риск летального исхода. Относятся к большой группе интерстициальных заболеваний лёгких, куда входит более 200 различных острых и хронических заболеваний. Бо́льшая часть всех случаев идиопатических интерстициальных пневмоний приходится на идиопатический фиброзирующий альвеолит. (Википедия)