Светлана Жарникова - Истоки фольклора Русского Севера

Ибн-Фаддан – арабский дипломат описал в 922 г. такую краду славянского купца, умершего на Волге (во время плавания). Один из русских объяснил арабу суть происходящего следующим образом: «Вы, о арабы, – глупы! Воистину вы берете самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и бросаете его в землю, и съедают его прах и гнус и черви… А мы сжигаем его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас». 100 Обращаясь к археологическим материалам эпохи бронзы и раннего железа с территории Вологодской области, следует отметить, что согласно данным А.Н.Башенькина и М.Г.Васениной в конце 1 тысячелетия до н.э. и в течении 1 тысячелетия н.э. у населения, проживавшего по берегам Мологи (Устюженский р-он, Вологодской обл.), господствовал обряд трупосожжения. «Человека сжигали вместе с одеждой и теми украшениями, которые были на нем: с инструментами, что были с ним при жизни… с оружием (стрелы, копья, и топоры – у мужчин) … После погребального костра собирали перегоревшие кости, сохранившиеся вещи, украшения, их остатки – все это помешалось в погребальные урны..« 101 , которые затем ставили в специальные срубы – «домики мертвых». Интересно, что в древнеиндийской традиции «за кремацией следовала церемония «собирания костей»… Это остаток древнего обычая погребения… кости обмывали и помещали в урну или завязывали в кусок шкуры черной антилопы… Урну, закрытую крышкой, помещали в яму… или Урну можно было схоронить под корнями дерева». 102 А.Н.Башенькин считает, что зафиксированные на устюженских могильниках конца 1 тыс. до н.э.– начала 1 тыс. н.э. обряд трупосожжения и «домики мертвых», «судя по погребальному инвентарю, керамике, обряду…, оставлен финно-уграми, которые проживали на Севере до прихода славян». 103 Однако здесь имеет смысл обратиться к выводам, сделанным М.Ф.Косаревым. Он указывает, что: «У обских угров, селькупов, кетов и других сибирских народностей считалось, что сожжение тела и костей животных либо человека, означает уничтожение его души, окончательную смерть, исключающую возможность возрождения », и что: «В преданиях западносибирских аборигенов ритуал сожжения трупа упоминается чаще всего по отношению к врагу . По ханты-мансийским героическим сказаниям, богатырь, сжигая тело врага, все время сбивал искры на землю, чтобы вместе с ними душа убитого не смогла подняться на небо». 104 Такие представления диаметрально противоположны как славянским представлениям о краде, когда «любимый или уважаемый человек во мгновение ока входит в рай немедленно и тотчас», так и индоарийским, по которым благодаря огню мертвое тело обретало «сияющий облик» и «поднимаясь отсюда, принимало новый вид». Именно собирая сожженные кости древние арьи говорили: «Поднимись отсюда и прими новый вид. Не оставь ни одного из членов твоего тела. Отправляйся туда, куда желаешь. Пусть Савитар утвердит тебя там. Это одна из твоих костей. Соединив все кости, будь красив . Будь любим богами в обители благородных.« 105 Разделяя убеждение в том, что «религиозные представления отличаются большой консервативностью и обращение к этнографическим материалам при расшифровке семантики древних культовых предметов и исследований первобытных верований особенно перспективно», 106 трудно представить себе, что население Русского Севера в 1 тыс. до н.э. – 1 тыс н.э., будучи финно-угорским, как считает А.Н.Башенькин, совершало бы обряд трупосожжения, который у классических финно-угров связывался с уничтожением души и исключал даже возможность возрождения .

В то же время общеизвестно, что обряд трупосожжения являлся классическим именно для индоевропейцев и сохранялся у них до начала 2 тыс. н.э., а на территории Индостана практикуется и по сей день. Именно с погребальным костром у арийцев связаны те обычаи, о которых Э. Тэйлор писал следующее: «Арийцы дают поразительные примеры обряда погребальных человеческих жертвоприношений, притом в самой жестокой форме. Предания о них сохранились как в истории, так и в мифах, которые передают не менее верно нравы прошлого. Рассказ о троянских пленниках, поверженных вместе с лошадьми и собаками на погребальный костер Патрокла, об Эвадне, бросающейся на костер мужа, и рассказ Павзания о самоубийстве трех мессинских вдов служат памятниками этих обрядов у греков. В скандинавских мифах Юальдер сжигается со своим пажом, лошадью и седлом, Брунгильда ложится на костер возле любимого ею Сигурда, мужчины и девушки следуют за ними в подземное царство. Галлы во времена Цезаря сжигали при торжественных похоронах все, что было дорого покойному – животных, любимых его рабов и клиентов. Древние рассказы о славянском язычестве описывают сжигание умерших с одеждой и оружием, с лошадьми и собаками, с верными слугами и женами. По словам св. Бонифация, венды так строго соблюдают супружеские обеты, что жены часто отказывается переживать мужей. Великим уважением пользуется женщина, убивающая себя собственноручно, чтобы быть сожженной на одном костре со своим мужем.« 107 Р.Б.Пандей говорит о том, что в древний период у индийцев существовал обычай самосожжения вдов и что вместе с телом покойного сжигали дары, состоящие из пищи, оружия, одежды и домашних животных. Но впоследствии этот обычай был отменен, и вдова должна была просто подняться на погребальный костер, который не был еще зажжен, и лечь слева от мужа. После чего возглавляющий похоронную процессию уводил её со словами: «Встань, женщина, ты лежишь рядом с безжизненным, иди в мир живых…» 108 Хотя Р. Б. Пандей отмечает, что вплоть до нашего времени «обычай сати (самосожжения вдов) никогда полностью не исчезал и позднее снова ожил у некоторых племен и родов». 109

Таким образом, сохранившие на севере Восточной Европы вплоть до конца 10—11 в. обряд трупосожжения народы были, судя по всему, индоевропейцами, считавшими, что «принесение человека в жертву огню – наиболее приятное для него (жертвоприношение) так как известно (из вед).» 110

Даже в современном северорусском похоронном обряде сохранился ряд элементов, близких по форме и значению к зафиксированным Ведами. Так и в Индии, и на Русском Севере похоронную процессию обычно возглавляет старший сын покойного. В Индии по древнему обычаю человек, возглавляющий процессию, несет в руке факел, зажженный от домашнего очага. В Белозерье (Вологодская обл.) перед тем, как выносить покойника, три раза обходят дом против солнца с углями, оставшимися в кадиле изажженной свечой. Впереди похоронной процессии также несут кринку с раскаленными углями из кадила. В Олонецкой губернии, как отмечал Д.К.Зеленин, этот горшок с углями переворачивают на засыпанной могиле. 111 Стоит вспомнить, что обрядовое засыпание могильной ямы раскаленными углями археологически прослежено еще в захоронениях верхнего палеолита (25 тыс. до н.э.) в могильнике Сунгиря (Владимирская обл.). Как в Индии, так и на Русском Севере, считалось, что хоронить человека надо утром, до 12 часов дня. Очень важным представляется такое, отмеченное еще Э. Тейлором обстоятельство, что на Севере Европы обычай вести корову в погребальной процессии удержался до 70-х годов 19 в. 112 Д.К.Зеленин сообщает о наличии такого обычая в начале 20 в. в Курской. губ., где «любимых животных умершего покрывают дерюгой и ведут перед гробом или позади него». 113