Николай Шахмагонов - Послушание Сталина. Кто Вы, товарищ Сталин.

А теперь коснёмся некоторых деталей. Отступим несколько назад, во времена, когда ещё не родились ни будущая Императрица Екатерина Великая.

Ещё Россия стонала, вздёрнутая на дыбу преобразователем, пытавшимся превратить её в сырьевой придаток Запада. Ещё не сбросило русское воинство ярмо нарвского позора, в коем виноват был только тот, кто бросил неподготовленное и слабо вооружённое войско в пекло на авось. Ещё не вернулись домой русские воины, оказавшиеся в шведском плену…

Именно в то нелёгкое время, в самом начале XVIII века, и именно в шведском плену, появился на свет человек, которому суждено было сыграть великую роль в истории Русской правящей династии. Назвали его Иваном, а фамилию дали Бецкой. Так принято было в ту пору – давать внебрачным детям усеченные фамилии, обычно без первого слога. Так у Репнина, к примеру, внебрачный сын получил фамилию Пнин, ну а Бецкой – Бецкой стал носить таковую усечённую фамилию, потому что был сыном русского князя Ивана Юрьевича Трубецкого, род которого уходил в древности корнями своими к Рюриковичам.

Трубецкие – знатный род. Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой (ум. 24 июня 1625) вместе с Дмитрием Пожарским и Кузьмой Мининым руководил Первым ополчением и возглавлял Земское правительство с 30 июня 1611 по весну 1613 года, а после изгнания поляков вплоть до вступления Михаила Фёдоровича на трон был избран главным и единственным правителем государства. Он получил титул «Спасителя отечества» и был одним из претендентов на царский престол на земском соборе 1613 года.

Из этого рода и вышел отец Бецкого, князь Иван Юрьевич Трубецкой.

В 1698 году Пётр Первый пожаловал ему чин генерал-майора и сделал Новгородским губернатором, а когда грянула Северная войны,

вручил в командование дивизию, которую вместе с другими соединениями повёл на Нарву.

С этого похода и начались беды и злоключения Ивана Юрьевича Трубецкого, которые в то же время сыграли и благую для Отечества роль, ибо благодаря им появился на свет герой повествования.

Промозглой ноябрьской ночью, когда всё скрыла темень, хоть глаз коли, когда снег с дождём не переставали ни на минуту, нанёс удар по русским войскам, осаждавшим крепость Нарву, шведский отряд под командованием короля Карла XII. И отряд то невелик – всего тысяч 6 – да сплочён он был, по-боевому сколочен, а многочисленное русское войско, приведённое в эти глухие кроя, к крепости, окружённой лесами да болотами, хоть и превосходило его многократно, но было изнурено долгой и бесполезной осадой, голодом, холодом, да к тому же дезорганизовано бегством предводителя.

Предводителем же был сам царь Пётр. Тут уж точно нужно добавить – так называемый Пётр, потому как он, едва узнав о том, что шведский король Карл XII двигается на выручку осаждённым гарнизонам крепостей Нарва и Ивангород, бросил свои войска и поспешно удрал, пояснив своим подчинённым, что едет за подкреплениями. Таких примеров история ещё не знала. Это уже потом этакие «подвиги» повторил Наполеон, дважды бросавший свои войска на произвол судьбы – один раз в Африке, второй – после разгрома на Березине.

Так называемый Пётр бежал, даже военного совета не собрал. Что бы он мог сказать на военном совете русским генералам? Иноземным залётным генералам, которых было в войсках около сорока, да и командующему – герцогу де Кроа, и говорить ничего не надобно. Они своё дело крепко знали – все, во главе с герцогом, тут же бежали из-под крепости вслед за царём.

Бежали, кто куда, но в основном, конечно, к шведам. И сразу возник хаос, сразу началась паника, ведь слухи, распускаемые лазутчиками шведского короля, достигли цели в создавшейся обстановке мгновенно.

Вслед за иноземными генералами стали разбегаться целыми полками и солдаты. Но дивизия генерала Трубецкого, подобно очень немногим частям и соединениям, не оставила своих позиций. Трубецкой лишь развернул часть сил, чтобы прикрыть направление вероятного удара войск Карла XII. И грянул жестокий бой. Полки дивизии стояли твёрдо, несмотря на численное превосходство врага, действовавшего против них единственных продолжавших сопротивление. Когда соседи бросили свои позиции, враг зашёл во фланг и тыл, активно использовал артиллерию. Артиллерия русских была практически небоеспособна. Перед самой войной царь Пётр закупил у шведов, с которыми собирался воевать, орудия и боевые заряды. Абсурдность покупки выяснилась уже при первых бомбардировках осаждённой крепости. Ядра не долетали до стен Нарвы. И пушки оказались никудышными, и боевые заряды к ним негодными.

Трубецкой управлял боем до контузии. Близкий разрыв опрокинул его на землю и погрузил в небытие. Очнулся он уже в плену. Его заставили встать и толкнули к уже выстроенным в шеренгу пленным офицерами и генералам. На некоторых белели повязки – на руках, на головах…

Пленных повели в сторону тракта, который вёл от крепости в глубь Швеции.

Историк Пётр Михайлович Майков (1833—1918), так описывал действия дивизии князя Ивана Трубецкого:

«После отъезда Петра I, Карл XII подошёл к Нарве и 19 ноября, не смотря на страшную метель, напал на осаждавших. Шведы кинулись на дивизию князя Трубецкого и менее чем в 4 часа вал и 10 орудий главной батареи были уже в их руках. Сражение окончилось поражением русских, причём шведы взяли в плен всю русскую артиллерию, большую часть войска, около 780 офицеров, а также генералов: Ив. Ив. Бутурлина, князя Якова Долгорукова, Артамона Михайловича Головина, Имеретинского царевича Александра и князя Ивана Юрьевича Трубецкого».

Современник Бецкого, знаменитый князь Щербатов, в своём известном рассуждении «О повреждении нравов» указал, что князь И. Ю. Трубецкой, быв пленен шведами, имел любовницу, сказывают благородную женщину (выражение, прибавим мы от себя, собственно говоря, ничего не означающее в точности), его высшее дворянство, которое, по моему мнению, так прекрасно и так образовано, как ни при каком другом европейском дворе. Всего боле нас изумило то, что в стране столь неприятной, столь каменистой, являющейся отброском природы, можно было встретить двор столь приятный и вежливый».

Это было в Стокгольме, где Трубецкой встретил такую женщину и «уверил, что он вдов и от неё имел сына, которого именовал Бецким и сей ещё при Петре Великом, почтён был благородным и в офицерских чинах

и т. д.)».

Пётр Майков сообщил:

«Князь Трубецкой… был разменен на фельдмаршала Реншельда, взятого в плен в Полтавском сражении и возвратился в Россию».

В плену он находился, как известно, из биографии князя, восемнадцать лет. Значит, Иван Бецкой прибыл в Россию в четырнадцати или пятнадцатилетнем возрасте.

С разрешения шведского короля к Трубецкому приезжали в Стокгольм супруга с дочерями. Нет данных, на какое они приезжали время, но Пётр Майков, приведя «упоминания об отъезде» Трубецкого в Россию, указал, что «сознание справедливого долга одержало верх; князь покинул молодую иноземку, вернулся в Россию с сыном», причём… Бецкой увезён в Россию и усыновлён княгиней…».