Сборник статей - Русская публицистика. Эволюция идей и форм

Значит, научно-познавательная мысль должна концентрироваться на вопросах о том, насколько радикальны произошедшие перемены, влекут ли они за собой коренное преобразование журналистики и, соответственно, способов мышления о ней, то есть к концептуальному и терминологическому перевороту. В дискурсе о современной журналистике онтология, гносеология и лексикология связаны неразрывно. Данную связь отчетливо видят те зарубежные исследователи, кто выступает за взвешенный подход к вопросам принципиальной важности. Отвергая скоропалительные и крайние выводы о «конце» журналистики и науки о ней, они пишут, что «в ответ на тревожные события в отдельных западных странах ученые выступили с призывами «перестроить’, ‘пересмотреть’, ‘переделать’, ‘реконструировать’, ‘переосмыслить’ и ‘переизобрести’ журналистику… и даже ‘переосмыслить еще раз»» [84] Hanitzsch Th. Op. cite. P. 216. . Между тем крупные изменения в журналистике, благодаря новым технологиям и онлайн-формам новостей и конвергентным мультимедийным редакциям, это не уход от бренда журналистики в принципе, а всего лишь ломка стандартов, заимствованных из американских и британских моделей [85] Schudson M . Would journalism please hold still! // Rethinking journalism: trust and participation in a transformed news landscape / Ch. Peters, M. Broersma (eds.). London; New York: Routledge, 2013. P. 194. .

Самое прямолинейное решение задачи «переизобретения» лежит на линии замены объекта изучения – от журналистики к каналам и технологиям, через которые она предстает миру. Поскольку веяния реконструкции доносятся из ведущих западных стран, в российском контексте сливаются воедино оба фактора – зарубежное влияние и технологический скачок. Правда, надо оговориться: международное сообщество отнюдь не единодушно голосует за пересмотр понимания журналистики и сопровождающей ее функционирование терминологии. Мы проверили надежность популярных отсылок к мировой практике, которая якобы изживает журналистику в пользу более «современных» медиа, на материале представительных научных конференций. За основу была взята программа англоязычной конференции ICA – крупнейшей глобальной ассоциации исследователей коммуникаций, – проходившая в мае 2020 года. В названиях докладов слова journalism, journalist встретились 125 раз – ровно столько же, сколько media, то есть внимание к ним распределяется паритетным образом. Для сравнения мы обработали программу конференции «Журналистика в 2020 году», проходившую в Москве в феврале 2021 года: журналистика, журналист – 29, медиа – 97. Конечно, анализ не претендует на репрезентативность, но при всей ограниченности материала нельзя не увидеть, что в России мы отказываемся от привычной терминологии, но при этом действуем явно не в унисон с глобальным научным процессом. Заметим на полях, что mass communication / массовая коммуникация почти совсем не встречается в темах докладов, то есть этот термин уходит из активного употребления.

Не случайно в России рождается проект под названием «От теории журналистики к теории медиа». Его инициаторы предлагают следующее переосмысление ретроспективы и перспективы отраслевой науки: «В прошлом отечественные ученые неоднократно предпринимали попытки наиболее точно обозначить область исследования медиа. Определение уникального пространства исследований с самостоятельным теоретико-концептуальным и методологическим аппаратом привело к образованию достаточно стабильной и развитой системы теоретической рефлексии – “теории журналистики”. Однако в контексте цифровых преобразований и активного расширения медиасферы ее широкое и полноценное применение оказалось невозможным» [86] От теории журналистики к теории медиа. Динамика медиаисследований в современной России / под ред. Е. Л. Вартановой. М.: Изд-во Моск. ун-та; Фак. журн. МГУ, 2019. С. 153. .

Приведенное высказывание вызывает целый ряд сомнений, даже в плане точности определений. Первое. Теоретики журналистики в прошлом отнюдь не стремились обозначить область исследования медиа – они работали в своей области, в журналистике, и именно это понятие включалось в название многочисленных монографий, учебников и учебных дисциплин, что, впрочем, происходит и сегодня. Второе. Самостоятельный теоретико-концептуальный и методологический аппарат призван отражать явления в журналистике, которая, как мы выяснили выше, не исчезла из профессиональной и общественной практики и, следовательно, сохраняется потребность в этом аппарате, включая терминологию. Третье. Категорическое «применение оказалось невозможным» звучит как объявление о ликвидации целой отрасли знания, с чем вряд ли согласятся активно работающие в ней специалисты. Возможно, есть резон в формировании нового научного направления с собственной объектной базой (к ней, возможно, будет относиться входящая в моду терминологическая новация «медиаисследования»), но только не за счет вытеснения и подмены другой, сложившейся ранее.

Внимательное рассмотрение движения в теории заставляет усомниться в высокой продуктивности таких вытеснений и подмен. Исследователь онлайн медиа Р. Салаверриа, чья компетентность в данной области получила международное признание, опубликовал примечательную статью под названием «Цифровая журналистика: 25 лет изучения». Он пишет: «Эти первые 25 лет цифровых медиа не были особенно плодотворными с точки зрения создания новых теорий для общей интерпретации журналистики. Идеи великих мыслителей XX века в области социальной коммуникации, журналистики и общественного мнения… по существу, продолжают формировать теоретическую интерпретационную структуру» [87] Salaverría R. Digital journalism: 25 years of research. Review article // El Profesional de la Información. 2019. Vol. 28. No. 1, e280101. URL: https://doi. org/10.3145/epi.2019.ene.01. .

Журналистика меняет свое технологическое оснащение, даже покидает традиционные носители своего содержания, и при этом остается собой и по-прежнему приковывает к себе внимание научного сообщества. По мнению авторитетных в мировом сообществе специалистов, «“цифровое” в цифровой журналистике – это механизм, а не среда, передний план, а не фон, сцена, а не реальность. Именно в этом смысле “цифровое» дает журналистике возможность вести свою продолжающуюся борьбу за существование и верное определение» [88] Zelizer B. Why journalism is about more than digital technology // Digital Journalism. 2019. Vol. 7. No. 3. P. 348. .

Из каких научно-дисциплинарных полей приходит тяготение к медиа, СМИ, массовым коммуникациям взамен журналистики? Зная предметные области разных наук, ответить не так уж сложно, тем более что сторонники замены сами заявляют о своих предпочтениях: «Теорию СМИ создали социологи. Причем зарубежные. Вероятно, российским исследователям не хватает ощущения причастности к созданной теории, российских интерпретаций и рефлексий, референций к отечественной теории журналистики. В работах социологов мы не находим рассмотрения журналистики и создания теоретических описаний журналистики, но находим системное изучение процессов массовой коммуникации в структуре общества» [89] Дунас Д. В. О целесообразности создания теории СМИ на современном этапе // Вопросы теории и практики журналистики. 2017. Т. 6. № 1. С. 38. . Такая суженность дисциплинарного горизонта не получает поддержки со стороны авторов, ратующих за многомерность подходов к журналистике и усиление гуманитарного начала в ее изучении. По их оценкам, «почти пятидесятилетний опыт создания советской науки о журналистике показывает, что создаваемая в рамках позитивистской парадигмы (социологическая школа журфака МГУ) теория не смогла стать адекватной нынешним условиям и требованиям профессиональной среды. Она даёт лишь один срез феномена журналистики (экономическая целесообразность…), но не может стать основанием общей теории» [90] Дмитровский А. Л. Теории журналистики: почему они «не работают»? (Проблема синергетического подхода к журналистским явлениям) // Вопросы теории и практики журналистики. 2019. Т. 8. № 1. С. 9. .