Леонид Диневич - Дорога длиною в жизнь. Книга первая. Детство, школьные, институтские годы

Должен заметить, что после клинической смерти, прежде чем начать проверку сосудов в операционной Хедерской больницы меня положили в отдельную палату кардиологического отделения. И вот тут случилась удивительная странность. Я живу в Иерусалиме, а в момент инфаркта (в самый критический момент моей жизни) оказался не только в отделении, которое возглавлял в Хедерской больнице много лет мой товарищ и земляк с Нагартава, но и в палате, в которой он умирал.

Дежурный медицинский персонал отделения окружил меня немедленно всей своей заботой. Всем хотелось узнать тот ли это Диневич, о котором им рассказывал их заведующий Владимир Гурович.

Мне не пришлось пообщаться с этим медицинским персоналом потому, что меня немедленно забрали в операционную, а оттуда, подготовленного к операции, не переодевая, отвезли на скорой с сиренами в больницу Тель Ашамер. Странность заключается в том, что обстоятельства в этот критический момент меня привели в больницу, расположенную в 150 километрах от дома в Иерусалиме к земляку моего отцовского «гнезда». Именно в палате, в которую меня положили, он завершил свой земной путь.

А сейчас возвращаюсь к детству. Папу после германского фронта направили воевать с Японией. Мы с мамой (мама, я, младший брат полутора годовалый Вова и сестра в животе) уезжаем с Сибири домой к бабушке в только что освобождённую от немцев Одессу. Мама беременная едет со мной и братом домой, к своей маме. Там она должна рожать. Перед самой Одессой в Аккермане (ныне город Белгород-Днестровский) на железнодорожной станции мама каким – то чудесным образом встретила свою младшую сестру Бетю, возвращавшуюся домой из эвакуации в Киргизии. Как это чудесное, случайное событие произошло, я не знаю. О смартфонах в то время в Союзе ещё не знали, почта ходила долго. Одним словом, это чудо я объяснить не могу. Видимо всё – таки какая – то почтовая связь существовала. Ведь получали семьи письма – треугольники с фронта.

Одесса. Середина 1945 года. Мама, её сестра, я (около 4-х лет), Вова (1,5 года) и сестра в животе стоим возле дверей маминой квартиры на улице Кирова, 75, кв. 46 (раньше до советской власти и ныне – Базарная, 75). Дверь приоткрылась что – то маме грубо сказали, и дверь закрылась. Вышли во двор. Подошли какие – то люди (довоенные соседи). Рассказали как в этом дворе на их глазах от рук немцев и дворника погибла бабушка, мамина старшая сестра и её двое маленьких детей. Я спросил тогда маму: «Почему убили бабушку?». Она сказала: «Потому, что она еврейка». Слово еврейка было мне не знакомо и я его сразу же забыл.

В Одессе немцам бабушку, мамину старшую беременную сестру и двух её детей выдала дворник этого двора (советская гражданка, украинка). В Одессе в те и ещё многие годы были дворники. Они не только занимались уборкой своего двора, но и по заданию органов следили за своими жителями. Перед войной эта дворник нередко приходила в гости к чрезвычайно доброй и гостеприимной бабушке, пила чай, угощалась, считалась почти подругой. Когда немцы должны были войти в Одессу, евреи её покидали. Мамина младшая сестра по требованию родственников мужа (муж уже был мобилизован на фронт) была вынуждена попытаться выехать из города в последние дни перед немецкой оккупацией Одессы. С тяжёлым сердцем, дотянув до последних дней возможного бегства из города, она была вынуждена оставить свою маму и беременную старшую сестру в Одессе под заверение «советского» дворника, довоенной «доброжелательницы» семьи.

Слово «советской» я специально выделяю и буду выделять в дальнейшем для попытки понимания этого поведенческого феномена многих носителей этого понятия, его причинно- следственных зависимостей. Разве был проведен тщательный анализ феномена, которым был переход целой группы советских войск под командованием орденоносного генерала Власова на сторону фашистской власти! Чуть – чуть эту тему поднимает журналист в оценке фильма «Собибор». (См. статью в приложении 4 этой книги). Сам фильм вызвал у меня бурю смешанных чувств. Среди этих чувств больше отрицательных, чем положительных. В нём нет еврейского героизма. В нём показана слабость евреев (такое неприкрытое сходство с поведением овечек) и героизм небольшой группы русских пленных.

Это ложь. Я полностью согласен с оценками журналиста (см. приложение). Этот политизированный фильм – ложь. Этой ложью он прикрывает ещё большую ложь поступков окружающего лагерь населения и ещё большую ложь уже освобождённой от фашизма страны. Хотя Советского Союза уже нет, тем не менее народы России, Украины, Молдавии, Прибалтики, стран Восточной Европы до сего времени не взяли на себя ответственность за коллаборационизм в военное время и свою роль в уничтожении миллионов евреев – своих довоенных соседей.

Это правда, что Советская армия освободила народы Европы от фашистской чумы. Это правда что Советская Армия освободила узников лагерей смерти и гетто. Однако, нет должной оценки тем силам (прибалтийцам, украинцам, русским, молдаванам, румынам и т. д.), которые эти лагеря с усердием охраняли и обслуживали, нет должной оценки тому гражданскому населению, которое во многих случаях сдавало евреев фашистам и грабило их имущество. Нет должной оценки предательской, по отношению к судьбам сотен тысяч польских евреев, со стороны Сталина и советского правительства.

Правда и то, что уже после уничтожения фашистов на польской земле, сами поляки только в одном посёлке уничтожили 200 евреев, посмевших выжить и вернуться к себе домой. Между тем, замечательно, что автор фильма поднял эту тему и отразил её в том виде, в котором ему позволили. Сценарий фильма нуждается в продолжении. Следует показать, как горько сложилась судьба героев восстания в послевоенное время в СССР, какова подлейшая была роль окружающего лагерь местного населения в судьбах сбежавших с лагеря евреев! В нынешней политической реальности такой сценарий невозможен. Иначе пришлось бы всем – всем покаяться.

Вывод, который напрашивается, как мне кажется, состоит в призыве покаяться. Возможно всевышний не даст этим людям свободы пока они не покаются.

Разве все эти бойцы и офицеры, перешедшие на сторону Гитлера, с большим энтузиазмом выполнявших роль полицаев, не учились в советских школах? Разве они не воспитывались на примерах Павлика Морозова и Павки Корчагина? Это значительно позже мы узнали, что Павлик Морозов был не герой, а антигерой. А в те годы он ведь был героем в сознании каждого советского человека. Так откуда брались полицаи, мародёры и просто переходившие на службу Гитлера граждане?

Вот один из классических примеров этого явления. Отца моей жены вместе с братом и ещё с двумя тысячами евреев из районного центра МУР-Куриловцы в Винницкой области вели для расстрела к специально подготовленной яме за небольшой рощей. В числе сопровождающих этих умных, талантливых, нужных человечеству людей, но чем – то не угодившим не только гитлеровцам, а и недавно бывшим «советским» соседям, был полицай, с которым они вместе ходили в школу, играли в футбол и в шахматы. Кстати он никогда не мог выиграть у брата Сониного отца хотя бы одну партию. Эти полицаи с огромным удовлетворением получили возможность поставить этим людям последний «МАТ». Поравнявшись с рощей, Сонин отец взял за руку брата и они вместе побежали туда. Брат решил залезть на дерево, полагая, что его не заметят.