Наиль Баширов - Был только «Миг»… или Уроки гласности. Записки редактора

Отдельно хотелось бы сказать об оргтехнике. Она состояла из блокнота и авторучки. Пишущая машинка на всю редакцию была одна – «Башкирия»… Через несколько лет, когда началась перестройка, машинками, в том числе портативными, снабдили каждого журналиста. Белой завистью завидовали корреспондентам центральных советских и зарубежных изданий, имевшим диктофоны. Про Интернет и персональные компьютеры даже не слышали.

Самым технически оснащённым у нас считался фотокорреспондент Стас Сергеев. Несмотря на фотоаппарат «Зенит», фотоувеличитель, ванночки для проявки и закрепления негативов, экспонометр… и часто произносимое им научное слово «гидрохинон», Стас не умел писать текстовки под фото. Работал он раньше в Облфото и поэтому все газетные снимки у него были стандартными – портреты или групповые. Как-то редактор раскритиковал его за однообразные фото и в сердцах сказал:

– Ты бы хоть кустик какой-нибудь рядом сорвал и с кустикам в руках сфотографировал передовую колхозницу, а тракториста снимал рядом с трактором. У тебя же все фотографии портретные, как на паспорт!

Стас обиделся, но критику воспринял и теперь на снимках все женщины – овощеводы или доярки – держали в руках кустик, который он старательно носил с собой в качестве атрибута, а механизаторы и водители всегда опирались одной рукой на капот трактора или автомобиля. Желая разнообразить свои материалы, вслед за Викентием Лимом частенько самостоятельно делали снимки. Основам фотодела меня ещё в школьные годы научил брат Рашид, мы часами с ним колдовали с проявкой в ванной при свете красной лампы. До сих пор удивляюсь, но фото для газеты я делал простейшим любительским фотоаппаратом «Смена-2М». Помню, фантазировали: пройдёт лет сто и может быть придумают для корреспондентов чудо-прибор, совмещающий телефон, фотоаппарат и диктофон? Но мы не доживём…

Поскольку жил в городе Астрахани, и не очень далеко от областной типографии «Волга», частенько приходилось бывать дежурным по номеру, выпускающим и корректором одновременно. Многие нынешние журналисты понятия не имеют о, так называемом, горячем наборе. Технология выпуска газеты была столь трудоемкой, что… не удержусь, проведу аналогию из знаменитого романа В.О.Богомолова «В августе 44-го» – «Условия и работка у нас такие, что любой бывалый шерлок, даже из столичной уголовки, от отчаяния повесился бы на первом же суку». Конечно, качество материалов в районках уступало центральным изданиям, однако это в какой-то степени оправдывалось изматывающим конвейером районки. Хотя, будем справедливыми, районка районке рознь.

Материал корреспондента обязательно должен быть отпечатан на пишущей машинке с соблюдением определенных требований – установленное количество знаков в строке – 48, не более 3 исправлений на странице, наличие виз зав. отделом, редактора и т. д. Затем ответсекретарь делал пометку, каким шрифтом, на какую ширину колонки набирать и отправлял в типографию на линотип, т.е. станок для отливки строчек. Если была грамотная и аккуратная линотипистка, процесс вёрстки-вычитки заметно облегчался и приходилось меньше бегать в линотип для перенабора строк с ошибками. Поэтому перед началом вёрстки всегда интересовались, кто из линотиписток набирала текст. Представьте себе просторное помещение, в котором стоят восемь линотипов – станков высотою почти в три метра. Внутри каждого линотипа в котле постоянно поддерживается высокая температура для плавления металла. Газетные строчки в буквальном смысле отливались под высокой температурой. Поэтому и называли горячий набор. Можно было долго любоваться тем, как линотипистка Елена Чернова изящными пальчиками непринуждённо и без ошибок набирала строку за строкой. После нажатия на рычаг набранная строка автоматически перемещалась в отливной аппарат и через несколько секунд аккуратно вылетала очередная готовая строчка. Она словно играла на пианино. А поэт Владимир Маяковский видел в этом процессе революционную романтику: «…разливая огонь словомётный, пойдет пулемётом хлестать линотип».

Отдельно набирались заголовки, тоже целая наука. На макете до сдачи в производство следовало точно рассчитать количество букв в заголовке, иначе при вёрстке заголовок «выпадал». Кстати, позже у меня выработалось умение после произнесения слова тут же говорить, сколько в нём букв. Сегодня, в век компьютерных технологий, потребность в этом умении отпала, и лишь изредка за дружеским застольем ради шутки удивляю собеседников.

Особые требования предъявлялись к фотографиям, с которых методом цинкографии изготавливались клише. Надо заметить, что в типографии «Волга», где печатался наш «Коммунист Приволжья», верстальный цех находился в одном помещении, линотипный – в противоположном, цинкография и вовсе на другом этаже. Так что приходилось в течение дня бегать из цеха в цех. Фигаро тут, Фигаро там, Фигаро вверх, Фигаро вниз! Выпускающий был тем связующим звеном между различными цехами и отделами типографии, который отвечал за выход газеты. До сих пор помню тот трепет, который испытывал, когда верстальщица тетя Лида (Лидия Ивановна Веремеева) делала первый оттиск.

Вот он, лист газетной бумаги, воплотивший в себе труд десятков людей – творческих и технических работников редакции, типографии. Затем оттиск вычитывался. По правилам этим занимались два человека – корректор и подчитчик. Однако частенько приходилось самому читать, вычитывать, сверять. После относил оттиск в соседнее пристроенное здание на 7 этаж – в ЛИТО, так называлась цензура. И лишь после того, как сотрудник Управления по охране государственных тайн в печати (цензор) прочитывал оттиск и ставил свой штамп, газетная полоса имела право поступить в печатный цех. Случалось, что дежурный, не желая ещё раз приезжать в типографию, договаривался с печатником и заранее подписывал чистый лист. Это было страшным нарушением. По каждому такому факту проводилось служебное расследование с соответствующими, как тогда говорили, оргвыводами.

Типография представляла из себя огромное и сложное производство. Это был другой мир. И в нём я каждый раз открывал всё новые и новые секреты газетного дела. Журналисты из других газет, будучи дежурными по номеру, общались между собой, делились профессиональными новостями.

Часто приходил в типографию ночью, чтобы подписать полосы в печать. После приладки плоскопечатной машины брал из рук печатника свежайший номер газеты, бережно держал её в руках и думал: завтра, точнее уже сегодня утром, этот номер возьмут в руки четыре тысячи таких разных читателей, получат кто информацию, кто – импульс к действию. И газета как плод нелегкого коллективного труда внесёт свой очередной и в то же время особенный вклад в улучшение жизни района. Как говорится, мы приближали социализм как могли.