Георгий Цветков - Как нам обустроить историю: глобальный кризис и системность в истории общества

Ведущими «техническими» принципами для обучения в целом будут:

• использование системных понятий родного языка и изучаемых иностранных языков, признание в обучении приоритета родного языка;

• опора на сознание, мышление и речь в формировании навыков системного мышления, использование для обучения до предела сжатой информации ( модели, системные схемы, алгоритмические таблицы, формулы и т. д. );

• внедрение телекоммуникационной системы обучения, а также интенсивные практика, контакты и международный обмен.

Вырабатываемые методические решения подразделяются на стандартные решения и нестандартные, для которых не существует прототипа-образца. Стандартные решения принимаются многократно в сходных ситуациях. Нестандартные решения в дальнейшем, как правило, превращаются в модель стандартного решения или прототип — образец. Организационно билингвальные психологические, юридические или иные услуги жителям, а также координация в работе и обучение английскому языку могут соответствовать структуре Центра, включающей профильные подразделения. Работа с «техническими» специалистами, психологами и экспертами предполагагает, кроме того, существенную часть поиска и выявления возможных решений, а также выбора в условиях, как правило, весьма ограниченных трудовых, финансовых и временных ресурсов. В связи с расширением практики консультирования, обучения и сферы разнообразных частных, в том числе, медицинских услуг целесообразно иметь в виду следующий общенаучный комментарий.

Комментарий философа-естественника . Исследования психоневрозов и практика психоанализа на Западе вполне убедительно показали, что «психический фактор» или «душа» являются существенной причиной этих заболеваний наряду с уже такими признанными причинами как «наследственность», «физконституция», «геофизические процессы», «бактериальная инфекция» и т. д. Больной, и не только он, ищет то, что способно захватить его и придать осмысленный вид хаотичному беспорядку, установившемуся в его невротической душе. Известно также много неудач терапевтического воздействия на организм и что эффективными часто оказываются как раз «психические средства», выполняющие роль «экстрактов желез». Например, приемлемое объяснение или слова утешения могут оказывать оздоровительное воздействие, в т. ч., и на деятельность самих желез. Хотя слова, произносимые врачом или священником, являются не более чем сотрясением воздуха, однако, в силу определённого «авторитетного» положения врача, священника или учёного по отношению к психике пациента, они приобретают для него особую важность.

Слова оказываются действенными настолько, насколько они сообщают некоторый высший «духовный» смысл или значение. В этом и заключается их воздействие, что, конечно, противоречит медицинской «присяге» принципам каузальности и материализма. Любой, кто пытается в психологии мыслить честно, признавая при этом конфликт религии и науки, вынужден также признавать недостоверность и недоказуемость всех метафизических позиций, равно как и всех вероисповеданий.

Философские утверждения в психологии есть продукты определённой личности, живущей или жившей в определённое время в определённом месте, а не результат чисто логического безличного процесса, и в этом смысле они субъективны. Обладают ли они объективной общезначимостью, зависит от того, много или мало людей мыслят сходным образом. Западная психология понимает под «умом» умственную функцию психики и присущую индивиду «разумность», хотя в области философии Запада ещё можно встретиться с безличным Всеобщим или Высшим Разумом, являющимся, по мнению Карла Юнга, реликтом изначальной человеческой души [34].

Нашему взору открывается нечто подобное, когда мы сопоставляем наш склад ума с восточным образом мысли. На Востоке ум — это космический принцип, сущность бытия вообще, тогда как на Западе ум образует непременное условие познания, а потому и мира как представления. На Востоке не существует конфликта между религией и наукой, ибо наука там не зиждется на пристрастии к фактам, а религия — на одной только вере. Сегодня можно считать знамением времени осознание ограниченности европейского разума и обращение к опыту восточной мудрости. Воссоздание телесных и мыслительных практик далёкого прошлого исходит из глубин современной восточной культуры и составляет её отличительную черту. Христианский мир считает человека полностью зависимым от милости божьей или, по крайней мере, от церкви как единственного санкционированного Богом земного средства спасения.

Когда религия теряет свою актуальную власть, тогда возраст и люди должны находить другие формы общего благоговения перед жизнью, которые бы извлекали витальность из расчленённой картины мира. Восток, напротив, упорно настаивает на том, что человек сам есть единственная причина своего совершенствования и спасения, ибо Восток верит в самосовершенствование и самоспасение. Критическая или позитивная философия, мать современной психологии, по выражению Карла Юнга, осталась и, пожалуй, ещё остаётся для Востока столь же чуждой, как и для средневековой Европы [34].

Задачи создания и применения инновационных технологий искусственного интеллекта в различных видах профессиональной деятельности требуют адекватного «инструментария» в научно-исследовательской и проектно-конструкторской работе. В качестве такого «инструментария» может использоваться функционально — структурный подход к моделированию сложных объектов, прежде всего, профессионально-организационной деятельности (ФСП) и соответствующие ему формализмы, исторически развивавшиеся для ситуационного управления большими системами.

Как все философские направления «проявляются» по их отношению к основному вопросу философии, так все подходы к созданию тех или иных систем «проявляются» по их отношению к проблеме установления объекта. В ситуационном управлении, например, эта проблема сводилась к построению семиотической модели объекта [36]. Ряд авторов при этом подчёркивал парадоксальный факт отсутствия общих приёмов и методов построения подобных моделей, в отличие, например, от задач управления процессами, осуществляемых на технологических объектах со сложившейся математически хорошо описываемой структурой [37–38].

Всё дело в том, что классические «естественные» науки начинали свой анализ с чётко отграниченных и материально выделенных объектов созерцания, существование и законы жизни которых не зависели от деятельности человека. Считалось, что они были именно такими, какими мы их находили и видели. Затем на этих объектах развёртывалась сложная система познавательных, в том числе, измерительных процедур, с помощью которых субъект расчленял, вычленял, сочленял и анализировал процессы и механизмы, а также сами организованности материала, присущие этим объектам [27–29]. Посредством специальных знаков он описывал их и отделял от материала объекта, наделяя «естественными» законами жизни, независимыми от характеристик материала. Рассматриваемые далее в качестве идеальной действительности, они либо переходили в сферу собственно научной теории с её логикой и методологией, либо могли возвращаться в сферу эмпирического исследования — практического использования и употребляться в качестве рабочих моделей материальных объектов как, например, сегодня в системах искусственного интеллекта.