Георгий Цветков - Как нам обустроить историю: глобальный кризис и системность в истории общества

Может ли, в принципе, вымереть « Homo sapiens »? Ведь вымерли, оставив «следы» в нашем геноме, такие предки, как неандертальцы, денисовцы, человек прямоходящий, и остался лишь наш вид, хотя, по мнению специалистов эволюционной биологии, у него масса слабых мест ( большие объёмы питания, сложности с изменениями условий среды в т. ч., с гравитацией и др. ). И всё же есть причины полагать, что род человеческий — это надолго. Мы живём на всех континентах в таких разных биогеоценозах, как пустыни, горы, тундры, тропики и других. В наше меню входят тысячи видов животных и растений, человек бывает и вегетарианцем, и хищником, и всеядным. Но самое важное — человек в своём поведении меньше зависит от генов — мы, в отличие от животных, передаём свои навыки и жизненный опыт следующим поколениям через культуру как «особый тип поведения этноса». Используя свой разум, знания и технические средства «техносферы», человек в случае необходимости может выходить за пределы Земли, изменяя своё поведение и приспосабливаясь к новым проблемам. Наша культурная эволюция может идти даже быстрее эволюции вирусов, что мы видим на примере появления защитных вакцин. Нельзя не заметить, что эта наша высокая эволюционность иногда превращает нас в своих собственных врагов, изменяя мир, мы не всегда можем предвидеть последствия и опасности для самих себя ( ядерное и бактериологическое оружие, патогенные вирусы и пандемии, загрязнение и изменения природной среды, техногенное влияние на климат и др. ). [3]  Это позволяет вспомнить о гипотезе панспермии — распространения жизни, возникшей на одной из планет, на другие тела или даже в другие звёздные системы. Если примитивные микробы или даже отдельные молекулы нуклеиновых кислот окажутся под защитой толстых слоёв породы или льда, то теоретически они смогут выдержать трудное длительное космическое путешествие, пока не столкнутся с другой подходящей планетой. Московские астробиологи даже оценили вероятность такого столкновения для Земли, несущего наряду с новыми возможностями и возможные новые угрозы: Олег Фейг — «Посланник далёких миров» /ежен. «Тайны ХХ века». г. Санкт-Петербург, 2021, № 34, август, c. 4–5: е-mail: story@p-s.ru Крайне амбициозная задача сегодня реализуется в мире-создание термоядерной энергоустановки типа «Токомак» и ядерной энергодвигательной установки — буксира для ракет, открывающих дорогу в дальний космос при полётах к Луне и Марсу, к другим планетам и спутникам в Солнечной системе.

Можно счесть уже принятым с Нового времени средневековья, что научное знание всегда «системно», и сегодняшний вопрос заключается не в том, является ли научное знание системным образованием, а в том, как понималась эта системность на разных этапах развития научного знания, «каковы исторически обусловленные формы интерпретации системности знания».

Это, во-1-х, характерная, прежде всего, для античных представлений о системности некоторая модель объекта научного исследования — онтологический аспект системности. Во-2-х, системность научного знания может анализироваться под углом зрения системности самих понятий, развитых в той или иной теории, а это уже — гносеологический аспект. Для представлений античной мысли онтология и гносеология неразрывно связаны между собой, где системность бытия обусловливает «нерасчленённую» системность знания. Для философии Нового времени характерно уже разделение онтологического и гносеологического анализа, где наряду с анализом объектов природы как системного образования — «системной онтологией», философии свойственна «системная гносеология», в которой фиксируется упорядоченность научных понятий («вещи», «свойства», «отношения», «субстанция» и др.). И, в-3-х, системные представления могут получать методологическую форму, где в общем случае речь идёт об определённых нормах построения систем теоретического знания или в специальных случаях о методологии решения проблемных экспериментально — исследовательских или инновационных проектно — конструкторских задач. Такой способ анализа системности знания, при котором упор делается на методы «проектирования и конструирования» систем со сдвигом в представлениях науки к фиксации точности и отношений между предметами возникает с начала ХХ века. Естествоиспытатели начинают различать объект и предмет знания, понимать огромную роль моделей в познании и активный «моделирующий» характер человеческого знания. Такое, скажем, «конструктивное» понимание предмета знания предполагает специфическую концептуальную систему, решающими компонентами которой оказываются категории « символ », « отношение », «элемент » и « др.».

Задача истории, как и любой науки — пишет Лев Гумилёв — состоит в том, чтобы обозреть изучаемый объект или предмет целиком. Следовательно, нужно найти или выбрать удобную позицию или точку отсчёта для обозрения, и тут возникает необходимость концепции, предваряющей научную практику, т. е., по Гумилёву или Тойнби, выбор « аспекта» или «модели» . Так, например, Маркс и Энгельс впервые обратили столь серьёзное внимание на аспект и роль экономики в социальной жизни, дав толчок для развития, так называемой, «экономической истории» людей. В свою очередь, в нашем исследовании мы считаем «аспекты» или «модели» системными, концептуально — логически или исторически, связываемые с тем или иным системным представлением объекта или предмета. Самим объектом могут быть существующие в пространстве и времени физические вещи или реальность, объективно реальные ситуации ( в т. ч., тело субъекта, состояние его сознания, другие люди и т. д.), а также предметы культуры, включая тексты, и присущие им объективные смыслы.

Аспект изучения или некоторая модель не вытекают из того или иного философски — методологического построения, а диктуются исключительно практическими соображениями решаемой задачи и наличным «техническим инструментарием». A основные сомнения, например, у английского историка Арнольда Тойнби — идеально ли подходит выбранная модель для поставленной задачи исследования истории, и нельзя ли будущему учёному посоветовать лучшую? О прошлом можно судить на основе изучения его «следов» в настоящем, т. е., тех предметов, которые возникли давно, но не исчезли вместе с прошлым, а дошли до нашего времени. Это могут быть разного рода сооружения ( египетские пирамиды, Парфенон в Афинах, Кремль в Москве, и многое другое ), ископаемые предметы, использовавшиеся в различных видах деятельности ( остатки посуды, ножей, наконечники стрел, воинские доспехи и др.) , предметы религиозного поклонения и произведения искусства ( захоронения, иконы, скульптуры, портреты, украшения и т. д.). Деловые документы ( донесения, записи хозяйственной деятельности) и, наконец, специальные описания исторических событий (хроники, летописи, письмена ) и воспоминания современников. Историк должен выбирать и описывать исторически значимые факты или всё многообразие примеров, нуждаясь в критериях выбора и языке их описания. Эти критерии в общем случае зависимы от предшествующей концепции, где, например, единицей истории — духовной действительности принимается « общественно-экономическая формация» у Маркса, в одном случае, или так называемая « прогрессивная цивилизация » у Тойнби, в другом. В теории исторической мысли издавна сложились концепции, бытующие и сегодня.