Алмаз Браев - Иерархический человек. Зерот

(Акела не может жить.

Чиновники высокого и среднего ранга после отставки долго не живут. Даже на уровне чиновников области. Они как то сникают, исчезают из поля зрения, часто переезжают на другое место, в другую местность, где их не знали. Но обычно они замыкаются и как то тихо-тихо уходят. Заболевают и умирают. В животном мире собственно так и положено. Акела не может жить изгоем.)

Итак, Зерот старейшина стоит на страже количества своего рода. Если род – племя недовольное, значит наступило его перенаселение. Цивилизованные народы никогда не будут раздражаться от перенаселения. Они просто, перестают размножаться. Освобождаются от традиции. Женщин от опеки, мужчины от обязанности. Женщины не имеют детей, мужчины избегают брака или сами превращаются в подобие женщин.

Только пост традиционные народы могут.

Показать и проявить национализм. Национализм – это выход из традиции с помощью традиции. Националисты тоже настаивают о превосходстве, как и первобытные и феодальные зероты имели превосходство. Только националисты под доминирование готовят базу, идеологическое обоснование своего первенства, феодальным зеротам база не нужна. База зеротов есть патернализм, и физически старое морщинистое лицо зерота. Оттого националисты молодые, молодая буржуазия, зероты – это старики, которые умирают, потому что для них вторичность – это смерть (вторичность Зеротов – это отторжение опыта молодыми зеремидами – А.Б.) Старые и новые традиционалисты оправдывают агрессию необходимостью пространства. Если в древности захваты соседних участков происходили спонтанно, от перенаселения рода, то в пост традиционный период или на конец XIX века и начало XX века агрессия является вполне осознанной. Буржуазия заявляет, что она uber ales. Все зеремиды мира заявляют, что он выше других. И для заявления, что он выше, им не нужны моральные одобрения стариков. Они имеют молодых лидеров и провокаторов.

Стариков может быть много, но зеротов среди них мало. Оттого племенная элита не столь многочисленна. Есть понятие знати, то есть зеротов, а есть понятие старости. Не все старики есть знать. По этому поводу говорят, не вся старые люди наследуют мудрость, а только старость. Потому зероты социальным инстинктом не терпят множество. Знать начинает борьбу. Знать не должна быть многочисленна, иначе наступит хаос. (Что для демократии нормально, то для феодализма проблема -А.Б.) Не в смысле податей, хотя и они имеют значение, а в смысле знати. Всегда из-за перенаселения, которое часто происходит из-за идеологии размножения у традиции число не только народа, но и знати растет. А это и ведет к феодальным битвам. Сколько вы не уговаривайте. Первое пост традиционное поколение новой знати (новой буржуазии – зеремидов -А.Б.) начинает борьбу.

Казахская традиционная элита была также сверх консервативна, как и все племенные элиты своего времени. Для традиционной элиты племени не были никакого смысла что-либо менять. Как и все элиты своего времени и культуры казахская элита могла быть замененной другой традиционной элитой и только одним способом – способом завоевания. Для традиции есть только один способ смены вектора – только со сменой элит. Этот способ звучит – смена всех на всех. Иного варианта меняться местами и ролями у племенных элит нет и историками нигде не зафиксировано. На то традиционной элите и выпуклая сверх консервативность, чтобы претендовать на вечность. Значит традиционная элита разговаривает только на одном языке – языке силы.

Большевистская же власть создала новую казахскую элиту. Создала именно силой, классовым насилием, буквальным избиением традиционной элиты – зеротов под корень и вообще любых людей, издалека напоминающих старую (даже буржуазную) элиту. Произошла та самая радикальная смена вектора. Именно со сменой вектора все неизбежно завершилось заменой всех на всех. Но сама большевистская власть не подозревала, что действовала как раз как самая настоящая традиционная власть, как традиционная элита, которая меняет старую феодальную элиту на себя и всех на всех. Но она не только меняла собой по принципу всех на всех, но и взращивала новую традиционную элиту. А это значило, что из новой казахской коммунистической элиты возникнет, неизбежно причем, другая новая традиционная казахская элита, как из пепла появляется всем известная птица Феникс. Но это издержки и недоделки самого марксизма. Они заменили всех традиционалистов на детей тех же традиционных казахов шаруа. У шаруя, как оказалось, традиционализм остался в крови («байские замашки» в советское время).

И это касается не только казахов.

Модернизации путем превращения или перекачки в элиту низов (не только у кочевников) народа, из которых как раз и вырастает эта самая феникс модель во всем СНГ, возвращается картина прошлого, но в современной технократической обстановке. Новая уже буржуазная традиционная казахская элита получила все мировые знания (благодаря большевикам), то есть пост коммунистическая элита получила вместе со знаниями и варианты того, что надо меняться или снова модернизироваться, иначе ее также заменят по принципу всех на всех.

Два одном

Хотите знать, кто и почему молодая буржуазия (кочевников в прошлом) явно кочует в сторону западных ценностей, тяготеет к Соросу и Трампу?

Просто для степняка важна не свобода сама по себе. Свобода вне рода и родни – характерная гибель отщепенца. Того, кого изгнал его род, умрет. Это первая подсказка. Так было в прошлом.

Вторая подсказка.

Кочевнику важна не свобода от рода, то есть жизнь вне его, а возвышение над родом. Отсюда важно либо быть элитой, либо поддерживать элиту. Кто этого не делает в данную минуту, тот отщепенец. Ни один обряд казах не совершит без родни. Следовательно, кочевнику нужны номады для обрядов. И подтверждения, что он – казах. Лучше всего, что он необычный элитный номад.

Третья подсказка.

Подняться над другими, значит переделать правила. Все, кто кочует вне стойбища или от стойбища кочует в сторону другого стойбища. Если откочевавших становится много, значит даже рядовой пастух понимает, что другое стойбище сильнее и его тирания слаще.

Наконец сам ответ:

Все кто откочевывает, знает, что его ждет свобода, следовательно, казахи кочует в сторону свободы, спасаясь от тирании и давления своего племени. Кочевник кочует, спасаясь от существующей на данный момент традиции. Так было, когда казахи выбирали сторону русского царя против верхушки своего рода и его патернальных правил. Так было, когда казахи приняли сторону Ленина – нового русского царя, не понимая, что такое социальная справедливость в массе. Так было и происходит ныне, когда казахи признают русскую среду, как среду освобождения от давления родни и одновременно с этим поднимаются над отсталыми косными родственниками свободой мышления и эрудицией.