Ирина Соловьёва - В потоке творчества: личность и творчество. Книга шестая

Помнится, что никто из нашей школьной компашки космонавтами стать не только не хотел, но даже и не мечтал, а вот сам День космонавтики весьма чтился и уважался. Возможно потому, что моему другу, Саше Басову, когда он учился в третьем классе, родители в апреле подарили подзорную трубу, и все мы, а было нас пятеро, ходили по вечерам на косогор наблюдать луну и звёзды. Дело дало свои плоды, и уже через пару месяцев я неплохо знал карту звёздного неба и кратеры Луны. Кроме этого, наблюдал ещё и за спутниками Юпитера и кольца Сатурна, при этом зарисовывал всё в тетради. И пусть это были всего лишь точки, но ощущение тайны волновало! А небо над центром Москвы в то время было таким же чистым, как сегодня у меня на даче за 60 км от города.

И такова была сила детства с его чарующим воздействием, что к пятому классу я смастерил свой телескоп, записался в кружок астрономии и стал регулярно посещать Московский планетарий. В восьмом одноклассники прозвали меня астрономом (это было что-то вроде нынешнего ботаника), и с этим чином я дослужился до десятого, окончил школу и поступил в институт 7 7 Терентий Травник. Записки обыкновенного человека. Книга 2. .

Детей начала 70-х в прямом смысле воспитывали литература и кино. Улица оказалась на втором месте, а если чему-то и учила, то всё равно хорошему. Конечно, бывало всякое, а потому идеализировать не стану, но сколько я не искала чего-то предосудительного в жизни подростков центра Москвы, так и не нашла. Всё в то время делалось и складывалось по-человечески – с пониманием, ответственностью и теплом. И это правда, потому как почти все ребята, друзья Игоря по старой квартире, выросли интересными людьми, хорошими семьянинами и достигли достойного социального положения. Неужели секрет в простом воспитании? Похоже, что так оно и есть, вот только есть один нюанс, одна маленькое пожелание, без которого ничего не получится – всё дело в том, что воспитывать должен человек не просто знающий, как надо и как должно поступать и жить, но и сам живущий теми принципами, которые он передаёт детям. В этом вся суть, в этом и заключён секрет подлинной педагогики.

Разве не было родителей у той шпаны, с которой Игорь столкнётся, переехав в свои 12 лет в новый район Москвы, о которой пойдёт речь чуть позже? Конечно же были! И воспитывали они своих детей и любили, не меньше других, призывая слушаться и не озорничать. Вот только делали они это часто с матом, а порой, и в пьяном угаре, вот именно поэтому не верили им дети, а лишь запоминали одно: главное, это уметь вовремя дать сдачи. Постепенно это знание вытеснялось обыкновенными наглостью и хамством, подсказанными им улицей, поэтому и вырастали мальчишки всё больше в малолетних преступников, а влюблённые в них девочки в несчастных и брошенных молодых мам…

И всё-таки детство есть детство, и без озорства оно не обходится, если мы хотим, чтобы из наших детей выросли нормальные психически и физически здоровые люди. Просто озорство озорству рознь и надо понимать, где безопасное и милое шкодничество, а где опасная и, заточенная на унижение и оскорбление, выходка, с далеко идущими последствиями.

Завершу свой экскурс в детство будущего Терентия Травника ещё одним, на мой взгляд, символическим эпизодом. Однажды Игорь, прочитав о приключениях Тома Сойера, задумал плыть по Москва-реке в сторону Миссисипи. Мало того, что это было неверным направлением, да ещё и осуществить плавание он решил на плоту. Каким-то образом убедив ребят в необходимости этого шага, он сумел привлечь их к постройке плота. Рядом ломали дом, стройку обнесли забором из горбыля, часть которого была тут же ими отодрана для создания плота, заранее получившего название «Вольный». Миша Большаков притащил чёрную тряпку с нарисованными на ней черепом и костями и передал Игорю. Идея Алексееву понравилось, но он не знал, как соединить пиратство с мирным названием «Вольный» и уже имеющимся голубым флагом, на что Коля Игумнов посоветовал менять флаг в зависимости от обстоятельств.

На следующий день Игорь притащил молоток и гвозди. Инструмент он попросил у дедушки, объяснив, что строит с ребятами корабль для путешествия по Москве-реке. Видимо, идея показалась деду настолько нереальной, что он не раздумывая достал молоток, гвозди, а ещё и кусачки, и отдал внуку. В течение недели мальчишки «накалачивали» гвозди и уже вскоре конструкция стала напоминать нечто, похожее на фрагмент из выломанного забора. Подошёл Саша Ваганов, и оценив судно, пояснил, что плот всех не выдержит, так что лучше по краям наклеить пенопласт, а ещё лучше наложить его себе в штаны на случай, если все пойдут ко дну. Искать пенопласт по помойкам было ему и поручено.

Недели через две плот был готов, и Игорь попросил всех принести припасы: всё, что можно есть и пить, а Колю Игумнова бинокль и компас, которые он давно приметил у него дома. Отплытие было назначено на воскресенье, на заходе солнца, так как при свете они бы ни то что к воде, а и до спуска не дошли, поскольку это место слишком просматриваемое. Ваганов предложил взять с собой удочки на случай рыбалки. Идея понравилась, и ребята наломали длинных веток ясеня, а оснастить их взялся Саша Басов.

Воскресным вечером вся компания вошла в лопухи на косогоре, достала плот, подняла и потащила его к реке. Сбросив сооружение на воду, первым на него прыгнул Андрей Звеков и чуть было не свалился в воду. Почему-то все замерли и ждали, что скажет Игорь. Пока Андрей стоял на плоту, Игорь, оценив ситуацию, скомандовал: «Команда равняйсь! Смирно!» А дальше почему-то: «Свистать всех наверх!» На что Большаков поинтересовался: «А это как?»

Солнце медленно опускалось за гостиницу «Украина», по воде играли блики, но Андрей, выбравшись назад на берег, пробормотал: «Нет, всех точно не выдержит, и тут же предложил на следующий год заняться нормальным кораблём. Ребята привязали к палке, служившей мачтой флаги, и толкнули плот по течению. В этот момент с другой стороны послышался рёв мотора, от берега отделился патрульный катер с прожектором на носу и стал пересекать реку.

Мальчишки мгновенно дёрнули наверх по косогору и, достигнув вершины, обернулись и замерли, провожая взглядом свою мечту. А может быть детство? Деревянный плот медленно плыл в сторону Московского университета: в сторону приближаю-щегося отрочества…

«Ну, пока», – грустно произнёс Коля Игумнов и первым протянул руку. Попрощавшись, он не спеша побрёл домой. За ним – Сашка, Андрей и последним Миша. Оставшись один, Игорь ещё долго смотрел туда, где как ему казалось, Москва-река обязательно должна впадать… в Миссисипи.