Сергей Ковальчук - Свидетельства бывших алкоголиков

Да, это очень больно. Это сейчас мне так легко говорить, потому что на сегодняшний день мне с этим чудесно живется, спокойно, свободно и счастливо. Поэтому еще раз: бороться нельзя, это сразу проигрыш. Потому что эта болезнь очень сильная. Никакие мысли, уловки, советы психолога, берег моря, деньги, власть, престиж, – ничего ему не важно. Он не спрашивает: какого ты статуса? Сколько тебе лет? А есть ли у тебя дети?

Ему это все равно. У него задача номер один: втащить душу. Но не в смерть, а чтобы она мучалась. Поэтому я четко могу сказать, что побывала в аду. Мне при жизни показали ад. И такой, что было невыносимо. Это не огонь и не чертики, это бесконечное чувство когда тебе плохо, сожаление, вечная тревога и страх. И при этом всем нежелание жить, чувствовать и любить. Там этого просто нет.

Это настолько тяжело, что смерть воспринимается как избавление. Это “дар”. Потому что многие алкоголики и зависимые люди мечтают о смерти.

И я одно время тоже просила у Бога: “давай уже, забери меня! За что Ты меня так мучаешь?! Зачем?!” Эти вопросы в пустоту тогда звучали из моих уст. Но сейчас я задаю другой вопрос: “для чего мне это было нужно?”

Поэтому не смерть алкоголю нужна. Ему нужно, чтобы ты мучался при жизни, чтобы уже при жизни ты был в аду.

Как это началось. Я из прекрасной, образованной, благополучной семьи. Жила в Москве, куда стремятся многие люди с периферии. Я молода, красива, КМС по конному спорту, у меня замечательные родители и я была в отношениях с очень состоятельным мужчиной. Что же было не так?

На самом деле это тот вопрос, который люди задают себе уже после того, как понимают, что у них начались какие-то проблемы. Где та точка? Мне срочно нужно ее найти, понять и исправить. Но такого нет.

Человек может уже родиться с предрасположенностью к зависимости. Я сейчас наблюдаю за многими детьми, и у меня такое ощущение, что я могу сказать с точностью в 60 процентов, что это будет человек с зависимостью. Это не ярлык.

У меня все время было чувство, что меня кто-то любит, но я не знаю, кто это. И мне все время нужно было найти его. Это я про мужчин, конечно же. “Так, ты? Нет. Ты? Нет”. Я думала: “где же эта любовь? Почему у меня такое чувство, сосущее в сердце, что он есть где-то, но где, я не знаю”. Я не знаю, с чем это связано.

Я в семье была одним ребенком и всегда была занята, я умела себя занимать. Мне мама рассказывала, что я была очень самостоятельной. И я всегда была такой, правильной девочкой. Я всех учила: “курить нельзя! Ты что, пьешь? Нельзя, фу-фу!” Я была прям как учительница по нравственности.

И я помню, что смотрела на девочек в школе и институте, а они приходили в восемь утра с каких-то посиделок, у них были сумки (называет бренд известной фирмы) , и думала: “почему они такие открытые и свободные? Почему они могут в мини-юбке сесть и задрать ноги, а я так не умею?”

Но вот не умела. Я была зажатая, у меня все были на дистанции. Я это очень хотела, и я помню четко, что я себе сказала: “ты будешь такой! Ну, мы будем такие!”

У меня не было авторитетов. И это, кстати, сыграло тоже важную такую роль. Вот не было такого, типа: о, она потрясающая, я тоже стремлюсь стать как она! Может быть, только в конном спорте какие-то супермастера.

Поэтому я помню, что избрала себе такую позицию, что я буду развратная. Что это очень классно. Женой я не буду, я буду вот такой, никому не достанусь! Зачем мне это было нужно, я сама не знаю. Просто вот такой я человек.

И оттуда начались все мои дефекты, которые потом расцвели в полную силу. Я считала, что я особенная. Не знаю, с чего я это взяла. Хотя, наверное, потому, что у меня были очень известные друзья, тогдашние “звезды”. И так получилось, что это был мой круг общения, я общалась с людьми, у которых сначала были известные родители, которые сами потом стали очень известными, всемирно известными.

И я отчего-то туда же начала приписывать и себя. Зачем? Не знаю. Мне так хотелось. Я всегда стремилась к роскоши и богатству. Мне всегда казалось, что это выход, что это решение абсолютно всех проблем, если ты материально независим и богат.

Однако за этим всем скрывается такая грань, которую никто не видит. И я ее тоже не видела. За все в жизни нужно платить. Если честно, я ненавижу эту фразу. Что это платить? Почему это платить? Но платить правда нужно. И моя плата была очень высокой. Потому что я никогда не думала, что со мной это может случиться. Вот правда никогда не думала, всегда рассчитывала на себя.

И самое интересное, что при этом я в Бога верила. Чуть что хорошее: “Господи, спасибо Тебе!” Что-то не сделал Боженька, обижусь. В общем, у меня были какие-то такие изгибы, которые я себе сама придумывала.

В 23 года я получила все, о чем даже мечтать не могла. А в 27 я поняла, что у меня алкогольная зависимость и это проблема.

В Москве, до того, как я переехала в Дубай, у меня были очень тяжелые отношения с мужчиной. Это были первые серьезные отношения и закончились они так… странно. Мне было больно, я тогда сильно похудела.

Очень тяжелые отношения! Он там кидался из окна, забрал мою собаку. И эта несчастная любовь вытолкнула меня в Дубай. Я тогда не могла все это переживать и было принято решение, что я уеду.

“Я не хочу эту Москву! Ну что мне в этой Москве делать? Здесь вообще скучно и делать тут нечего!” Это, наверное, все люди стремятся в Москву, а я, наоборот, оттуда. И меня на это сподвигло еще то, что моя мама этого хотела. А поскольку я была в семье одной, мне так хотелось, чтобы она была счастливой, хотелось для нее сделать все, чтобы она мною гордилась.

И вообще, маме очень нужно солнце, поэтому я решила, что возьму на себя роль мужчины, мужа: “ща, мамка, мы с тобой поедем!” И правда, поначалу все складывалось волшебно. Я вставала по утрам и говорила: “Господи, как такое возможно?! Господи, спасибо Тебе огромное, это все реально!”

У меня тогда была карта желаний, мне тогда было 23 года. Это туфельки, сумочки и всякое такое. Мне так тогда всего этого хотелось. Я мечтала, чтобы у меня был шкаф с этими разнообразными туфлями, которые бы я вообще могла не носить, но, чтобы они были. Это так клево! И очень быстро все это реализовалось.

Как ей это досталось? Была ли она содержанкой? В принципе, это можно назвать и так. Правда, это слово такое больное. Я была любимая женщина богатого мужчины. Я не могу сказать, что была прям содержанкой. Он меня любил, он носил меня на руках.

И он стал со мной как ребенок. Он был старше меня. И я помню, что он в лифт меня все время заносил на руках, все время радовался. И это было так странно. Он говорил, что меня сильно любит, поэтому я не могу себя назвать содержанкой. Содержанка, это, в моем понимании та, которая приходит на ночь, хоп-хоп, и утром уходит.