Антон Гусев - Серпы. Подноготная правда главной психушки России

«Если вы не боитесь ожечься о крапиву, то пойдемте по узкой тропинке, ведущей к флигелю, и посмотрим, что делается внутри. Отворив первую дверь, мы входим в сени. Здесь у стен и около печки навалены целые горы больничного хлама. Матрацы, старые изодранные халаты, панталоны, рубахи с синими полосками, никуда негодная, истасканная обувь, – вся эта рвань свалена в кучи, перемята, спуталась, гниет и издает удушливый запах… В комнате стоят кровати, привинченные к полу. На них сидят и лежат люди в синих больничных халатах и по-старинному в колпаках. Это – сумасшедшие…»

Все здесь начинается с четверга. Это приемный день. Нет, жители Москвы и Московской области могут приехать в любой день недели, четверг – день приема из других регионов. Позже стало понятно, что такое своеобразное решение вызвано проведением именно по четвергам «выпускных комиссий», на которых принимаются подлежащие немедленному исполнению решения о выписке больных (по принципу: только место освобождается – сразу принимают нового человека). А еще позже – что Серпы исполнены своеобразных, малопонятных и даже абсурдных решений, вполне вписывающихся в классическое определение дурдома.

Путь в ад лежит от проходной через приемное отделение, расположенное на 1 этаже 4-этажного здания характерного желтого цвета, вмещающего в себя весь лечебный корпус: все больные, как находящиеся под стражей, так и условно свободные, содержатся именно здесь. Весь этот путь сопровождается созерцанием какого-то невероятного количества сотрудников ФСИН и колючей проволоки – вроде бы все это есть атрибуты «стражных отделений», в которых содержатся арестованные объекты экспертных исследований. На самом деле, охраняются здесь и все остальные биологические объекты – хоть участие в экспертизе в 80% случаев и добровольное, а все же объект должен понимать, что он лишен свободы, и потихоньку начинать за счет этого исправляться. Ну да обо всем по порядку.

Все начинается с приемки. Как товарно-материальные ценности, люди проходят здесь не прием, а именно приемку. В ходе нее изымаются у вас деньги, документы (в том числе паспорт), ценные вещи – на все это составляется и выдается квитанция. Тогда же изымаются и возвращаются сопровождающим либо также помещаются на склад временного хранения запрещенные к проносу предметы, в том числе:

–шнурки от одежды (срезаются);

–скрепки от тетрадей (вытаскиваются);

–столовые приборы;

–колюще-режущие предметы;

–майонез, кетчуп, соусы;

–еда домашнего приготовления;

–колбаса вареная;

–мясо птицы;

–духи, дезодоранты в баллонах, иные жидкости в стекле;

–бритвенные принадлежности (передаются в отделение, где хранятся у постовой медсестры);

–мочалки;

–сахарный песок;

–иные принадлежности по усмотрению дежурной санитарки, исполняющей здесь одновременно обязанности главного врача и администратора.

(Сотовый телефон, зарядное устройство (что немаловажно) не изымаются, а передаются в отделение, где также хранятся на посту и выдаются в строго определенные часы (но об этом позже)).

Вообще логике этот перечень не поддается. С одной стороны, вроде бы понятно, что вилкой или ножом гипотетически ненормальный подэкспертный может нанести увечья себе или другим (по этой причине в другом экспертом учреждении, в котором я дотоле проходил аналогичное исследование, больным запрещалось иметь шариковые ручки – мол, могут в глаз воткнуть, – но разрешалось карандаши – они в глаз ну никак не втыкаются). Но какой вред может нанести скрепка от тетради, используемая в качестве катаны при ритуальном самоубийстве, большая загадка. Особенно, учитывая, что в самой палате больного ждет бесчисленное множество длинных простыней и не привинченных к полу кроватей, в совокупности представляющих отличное приспособление для суицида…

-Что беспокоит? Какие хронические болезни? – слышим мы безучастный голос местного терапевта, чей осмотр обязателен при помещении в стационар.

–Изжога.

–Что принимаете?

–«Омез». У меня с собой пачка.

–Не надо.

–Что значит – не надо? Терпеть изжогу, что ли?

–Нет. Лекарства у нас свои. Я вам выпишу «омез». Этот, свой, оставьте на хранении, в ящике с верхней одеждой. Еще что болит?

–Вроде ничего.

–Прекрасно. Анализы с собой?

–Да, вот.

Бегло просмотрев протянутые документы, свидетельствующие об отсутствии у вас дифтерии, кишечных инфекций и коронавируса, вклеивает их в историю болезни (железная логика экспертных учреждений: если вы здесь, значит, вы уже больной) и исчезает. Что важно: кишечная инфекция и дифтерит здесь считаются куда более страшными недугами, чем кожные заболевания, наличие или отсутствие которых вообще никем не проверяются. Хотя нет, проверяются. Той самой санитаркой – главным человеком в институте, – когда она заставляет вас мыться в ледяной ванне с жутко вонючим дезсредством (здесь это действо именуется первичной санобработкой).

После этой процедуры вас еще окинет взором дежурный психиатр (чаще всего, интерн), задав пару поверхностных вопросов, после чего в сопровождении другой санитарки (прибывшей за вами из отделения), погрузив личные вещи в пакеты (дорожную сумку с собой тоже нельзя, так как и она может служить средством суицида), вы отправитесь двумя этажами выше – к месту своей дислокации, которое не покинете следующие 28 дней. Называется оно «Пятое бесстражное отделение» (всего отделений 6, среди них 3 стражных, 1 бесстражное, наркологическое и принудительного лечения для женщин).

Открывается дверь 3 этажа, и вашему взору предстает земной ад, со стороны выглядящий весьма светски. Он представляет собой коридор в эдаком сталинском стиле – со стенами, обшитыми дубовыми панелями, зеленым цветом свободных мест, мягкой кожаной мебелью и столь же мягким, приглушенным светом. Впечатление такое, что попал на ближнюю дачу Кобы в Кунцево. Справа от входа коридор прерывается стеклянной дверью, за которую вход запрещен – это зона врачей. Туда мы попадем, но чуть позже. Влево он идет метров на 10, упираясь в двери стражного отделения. Эти 10 метров и есть «Пятое бесстражное».

По обеим сторонам коридора – шкафы с рабочей одеждой персонала и подэкспертных, которую им выдают для перемещения между корпусами по улице. Напротив входа – крохотная ординаторская, почти никогда не используемая по назначению. Поворачиваемся от входа налево и идем в сторону дверей стражного отделения. Через пару метров от входа, справа – дверь в процедурный кабинет. Проходим мимо шкафов и ординаторской метров 5-7. На этом уровне расположены палаты. Их всего две. Справа – женская, слева – мужская (каждая на 15 мест). В коридоре возле всегда открытых (чтобы наблюдать за подэкспертными) дверей палат – стол, пара стульев и кресел для постоянно пребывающих здесь санитарок. Здесь же – кухонный стол, раковина, небольшой навесной шкаф для посуды. По окончании этого кухонного гарнитура – двери стражного отделения.