Виктор Кротов - Вкус письменной речи. Вдохновение жизнью, мыслью, словом

Когда мысль зацепилась за два-три нужных ей слова, начинается поиск дальнейшего её воплощения, и здесь стоит быть неутомимым.

Но иногда (не так часто, как хотелось бы) мысль внезапно сама обнаруживает нужное ей одеяние, заныривает в него – и тебе остаётся лишь расправить лишние складки.

Писать как пишется – проще всего. Если пишется. Если нет, приходится овладевать навыками.

Если же пишется само, вопрос ещё в том, устраивает ли тебя это по результату. Если нет, тоже стоит озаботиться дополнительными умениями.

Так всё и начинается.

Здесь можно с удовольствием прогуливаться, озираясь по сторонам, наделяя будничную жизнь дополнительными красками и вслушиваясь в её внутреннее звучание.

Если же угадываешь в том или ином направлении своё призвание, чтение или собственное письменное творчество помогают прокладывать нужный путь жизненного осуществления. Помогают найти или протоптать тропинки, ведущие к новым возможностям.

И в любом случае дышишь здесь особой внутренней свободой и напитываешься целительным дыханием родного языка.

Самые разные виды письменной речи могут вести тебя к осмыслению того, на чём сосредоточен твой интерес. Иногда не очень-то осознаёшь это, а всё-таки оно работает.

Вместе с тем это и разговор с возможным читателем. Способ общения с неизвестным заранее собеседником. Разговор, значительный для каждого из вас двоих. Всегда двоих, даже если читателей много.

Такое общение через написанное становится удивительным и естественным соединением твоей жизни – с жизнью человечества.

Да, успешность писателя полезна не только для него самого, но и для его творческих устремлений. Известность становится локомотивом для написанного, потому что привлекает читателей, а также издателей.

Вот только…

Хорошо бы понимать, чем приходится расплачиваться за влечение к успеху. Не исказит ли оно и твою собственную жизнь, и те самые идеи, которые были для тебя важны поначалу?..

С помощью письменной речи можно многое делать лучше, чем без неё. С помощью успешности можно шире доносить это до тех, кому интересно.

Но всё же главное в том, чтобы с помощью своих произведений лучше становиться самим собой. Не помешает ли тебе излишнее стремление к успеху?.. Останется ли твоя речь той же, когда станет источником заработка? Доберёшься ли до того, к чему изначально стремился, по той дороге, которая ведёт к успеху и признанию?..

Когда говорят о писательстве, часто имеют в виду некий специфический подход, которым страдает современность. Это мерка успехом: известностью, популярностью, званиями, членствами, премиями, деньгами… Пусть продолжает кто хочет.

Такая мерка пригодна для бытовой стороны жизни – ведь она свидетельствует о возможностях улучшения её качества. А вот как насчёт улучшения качества души, её осуществления в творчестве? Как насчёт предостережения гоголевского «Портрета»?..

Какими могут быть другие мерки? И нужны ли мерки вообще?

Мерки литературоведов субъективны и преходящи. Мерки тиражей определяются коммерцией или политикой. Число переводов на другие языки тоже зависит не только от достоинства исходных текстов… Популярность во многом замешана на доступности книги и на том, насколько она «в тренде».

Но для того, кто читает написанное писателем, единственная серьёзная мерка – его собственная читательская душа.

Если отделить графоманию как медицинский термин от того оценочного ярлыка, которым порою злоупотребляют злые зоилы, мы обнаружим, что лепить этот ярлык, по сути, и некуда.

Называть недостаточно умелое словотворчество графоманией – нелепо.

Каждый может, если захочет, научиться писать так, чтобы высказывать себя. Всё дело в том, хочет ли он этому учиться и понимает ли, что это тесно связано со становлением его личности. Но даже если не хочет, даже если не понимает, он неминуемо пользуется главной возможностью письменной речи – высказывать себя таким, каким он сейчас является.

Если нас раздражает его текст, дело не в мнимой графомании, а в том презрительном отношении, которое мешает принимать другого человека сочувственно, не обличая его в недостаточном умении, а утверждая даже в крошечных достижениях.

Предупреждая ироничное отношение окружающих к склонности пишущего писать, а тем более к его плодовитости, автор иногда сам с усмешкой величает себя графоманом. Это может быть защитной самоиронией или этаким сочинительским кокетством, но в готовности воспользоваться таким фальшивым ярлыком (знакомым мне по собственной склонности к самоиронии) есть и нечто дезертирское.

Называть себя графоманом, то есть больным графоманией, из-за естественной и существенной для тебя расположенности к письменному слову – это, наверное, способ несколько отгородиться от внутренней ответственности за написанное.

Но ещё больше ответственность того, кто пренебрегает возможностями письменной речи. Кто уклоняется от того средства саморазвития, к которому подталкивает нас человеческая культура!..

Не раз я читал о не освоенных полностью архивах великих людей (даже гениального Леонардо да Винчи прочли не до конца). Поэтому у меня нет розовых иллюзий об освоении моего наследия в будущем – даже опубликованного, не говоря об архивах.

Для освоения творчества любой личности необходима личность осваивателя – энергичного, способного оценить то, с чем имеет дело, и ещё не сделавшего приоритетной заботой собственное творчество. Вероятность такого счастливого созвучия довольно мала и быстро уменьшается с расширением информационного взрыва. Но меня это не расстраивает.

Ведь можно просто стараться сделать то, что можешь сделать сам, в меру понимания своего призвания. Даже если я всего лишь один из желудей, которым не удастся врасти в культуру человечества, это не лишает мою жизнь смысла.

Все мы – не только результат творчества Творца, но и материал для Его продолжающегося труда творения. Думаю, таким материалом становится всякая наша творческая работа, произрастая или впитываясь в почву иных произрастаний.

Многими способами каждый, кто захочет, может способствовать усилению роли письменной речи в нашей жизни.