Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #4

У чекистов, соратников Дзержинского, национальность и даже подлинные имена порой приравнивались к государственной тайне, раскрытие которой каралось весьма строго. Пример отчасти подавал сам основатель лубянского ведомства. Лишь недавно стало известно из архивных документов, что отец его был крещённый в католичество иудей, а мать — польская дворянка, остро ненавидевшая Россию и русских, супругой же революционера Феликса стала еврейка из богатой варшавской семьи. Каков поп (в данном случае ребе), таков и приход. Вот весь этот лубянский приход, точнее, его начальствующую верхушку, мы попытаемся рассмотреть. Данные о том у нас теперь наконец-то появились.

Но вместо вступления к основной теме кратко коснёмся одного вроде бы второстепенного, но показательного сюжета. Все новоиспечённые генералы от госбезопасности были очень молоды. “Маршалу” Ягоде было сорок четыре года, а он был самым старшим по возрасту (только Г. Бокий тут исключение), а чуть ли не половина иных — всего лишь тридцатилетние. Почти все начали служить в органах ВЧК с Гражданской войны или с начала двадцатых годов. То есть имели до крайности небольшой опыт нормальной, так сказать, жизни.

Ещё одно. Высшее образование имел лишь швейцарский гражданин корпусной комиссар с 1935 г. Артузов (Фраучи), он окончил Технологический институт в Петербурге. Там же учился Бокий, но не окончил его. И ни один из всех тридцати семи “генералов” не имел ни малейшего отношения к юриспруденции. Вот такие люди, лишённые образования и с малым жизненным опытом, решали, жить или не жить миллионам людей. И как им жить — под надзором или в лагере.

Однако обратимся к национальной принадлежности этих лиц. Уже беглый просмотр списка обнаруживает преобладание сугубо нерусских, вообще не славянских фамилий. Правильное впечатление. Так оно и было. Считаем необходимым во всеоружии скопившегося теперь объективного материала охарактеризовать подлинную национальную принадлежность каждого из тогдашних генералов НКВД. По ходу того списка.

О Ягоде не станем говорить, достаточно известен. Первым в списке идёт Агранов Яков Саулович (Янкель Шмаевич), сын местечкового еврея из Гомельской губернии, окончил четырёхклассное училище, с 1912 г. эсер, затем большевик, в ЧК с февраля 1918 г. Одна из самых зловещих фигур в карательных органах. Был не чужд литературе и искусствам, с ним связано трагическое самоубийство Маяковского.

Прокофьев Георгий Евгеньевич, русский, сын чиновника, поступил было на юридический факультет Киевского университета, но вскоре ушёл. Анархист с 1916 г., затем большевик, в ЧК с 1920 г. Был одним из ближайших сподвижников Ягоды, замешан во всех его делах, занимался, в частности, массовой высылкой русской интеллигенции.

Заковский Леонид Михайлович, он же Генрих Эрнестович Штубие, латыш, вырос в семье лесника, окончил два класса городского училища в Либаве. Член РСДРП с 1913 г., во время Первой мировой войны дезертир, в ЧК с самого основания, с конца 1917-го. Отличался изуверской жестокостью, охотно применял пытки, а с начала ежовских чисток в органах выбивал показания у бывших сотоварищей.

Реденс Станислав Францевич, поляк, родился в Минске в бедной семье, окончил начальное училище, рабочий, большевик с 1914 г. В ЧК с 1918 г., следователь, затем секретарь Дзержинского. Стал свояком Сталина, женившись на старшей сестре Надежды Аллилуевой. В 1920-м был начальником Одесской, потом Харьковской ЧК, отличавшихся крайней жестокостью, а с декабря того же года направлен на “зачистку” в Крым, один из организаторов массовых казней сдавшихся добровольно офицеров бывшей врангелевской армии. Родство со Сталиным обеспечило Реденсу высокие посты в ГПУ-НКВД. Циник и карьерист, ничем особенным себя не проявивший. Родство с вождем не спасло его от пули уже в конце чистки в 1940-м по вздорному обвинению в принадлежности к “польской диверсионно-шпионской группе”. Его жена Анна Аллилуева, бывшая сотрудница Одесской ЧК, тогда не пострадала.

Балицкий Всеволод Аполлонович и Дерибас Терентий Дмитриевич по документам значатся украинцами. Возможно, так оно и было, хотя некоторые сомнения тут возникают. Как бы то ни было, но палачествовали они именно в пределах Малороссии, хотя на исходе карьеры их отправили на Дальний Восток, где она и завершилась обычным для всех им подобным способом.

Весьма колоритной личностью был австрийский еврей, родившийся во Львове, парикмахер по профессии, Паукер. Звали его у нас Карл Викторович, но это кличка, подлинное имя пока не установлено. Мобилизованный в армию Австро-Венгрии в ходе мировой войны, он поспешил сдаться в плен русским, попал в Туркестан, где после Октября примкнул к большевикам, а уже в 1918-м, в качестве “красного мадьяра”, стал сотрудником ВЧК в Самарканде. Уже в 1920-м сметливый парикмахер каким-то неведомым образом перебирается в центральное руководство ВЧК и в 1923-м делается начальником Оперативного отдела ОГПУ СССР! В его ведение входила охрана Кремля, членов Политбюро и лично Сталина. Кстати, Паукер самолично брил вождя, делал это с величайшим старанием, а вождь не опасался обнажать горло перед опасной бритвой чекиста-брадобрея (понимал, конечно, его ничтожную и трусливую душонку). Он же был признанным кремлёвским шутом, рассказчиком анекдотов, изображал разного рода высоких деятелей — из числа опальных, разумеется. Так, он лично арестовывал Зиновьева и Каменева, а потом весело представлял, как их тащили на расстрел. Уже в самом начале чистки летом 1937-го на казнь потащили и его самого.

Гай (Шоклянд) Марк Исаевич (Исаакович), сын еврея-ремесленника из Винницы, поступил на юридический факультет Киевского университета (как и Прокофьев), но вскоре ушёл. Ставленник Ягоды, был начальником Особого отдела ОГПУ, проводил чистку Красной Армии от служивших в “старой армии”, устроил несколько фальсифицированных процессов. С падением Ягоды был обречён. В ноябре 1936-го Ежов направил Гая в Восточную Сибирь, где его вскоре арестовали и казнили.

Далее в нашем списке идут Миронов и Молчанов, этакая “сладкая парочка” чекистских заплечных дел мастеров, оба они были ближайшими доверенными лицами Ягоды, оба готовили первый “открытый” московский суд на Зиновьевым и иными, обоим удалось сломать свои жертвы (которые были не лучше своих палачей) и добиться прилюдных жутких самооговоров. Но вместо благодарности оба вскоре нашли свой конец в тех же подвалах. Настоящая фамилия Льва Григорьевича Миронова — Каган, сын банковского служащего в Киеве, перед революцией вступил в Бунд, но потом перешёл в большевики и преуспел в ЧК-ГПУ. Молчанов Георгий Андреевич, русский, сын харьковского официанта, сам он тоже начал было учиться в торговой школе, но соблазнился “революционной романтикой” и уже в 1917 г., двадцатилетним, вступил в большевистскую партию. С 1931-го Молчанов стал на Лубянке начальником Секретно-политического отдела, а Миронов тогда же — начальником Экономического. Это были ключевые посты в органах госбезопасности, а им обоим было едва более тридцати лет. И при нулевом образовании.