Тамара Иванкова - Сага о Тамаре

Что же делать дальше?!

Горловка по сравнению со Львовом, как чумазый работяга рядом с утонченной барышней. Вроде бы тоже Украина, а какая огромная разница! Шахтерский край. Но в шахту нигде не упадешь, как несведущие считают, думают, что шахты – это такие колодцы в земле на каждом шагу… Львов чистый, ухоженный, европейский город, культурный центр. Улицы брусчаткой вымощены, а тут три улицы заасфальтированы. Как только снег выпадет, пыль угольная его припорошит, и стоят черные сугробы.

Слоняюсь по комнате, все из рук валится. За что мне это наказание?! Из общей кухни заползает противный запах вымоченной и вываренной солонины. Мамина подруга, тетя Галя со смешной фамилией Каралупова, приютила нас, тут маме до работы недалеко, а мне… Мне вообще все равно, моя жизнь кончена. Ее сразу на прежнюю работу взяли, вроде и не прошло пять лет. Помнят, ценят, уважают. А я – позорище. Позорно замуж выскочила, семейная жизнь была позорной, позорно сбежала. Даже аттестат о среднем образовании в университете остался. Если бы пошла забирать, он бы мигом понял, что я сбежать хочу. Ни образования, ни работы, ни семьи, ни доброго имени. Как бабка в сказке – у разбитого корыта. Нет, это я! Я – само разбитое корыто.

Да что ж так воняет?! К маминому приходу надо бы картошки сварить, но на кухню даже выходить не хочется. Я закутываюсь в любимую васильковую шаль по самые глаза, она пахнет мамой. Как тети Галина семья может эту еду есть? А еще у тети Гали какая-то болезнь, она очень толстая, до туалета не добегает и не чувствует, что у нее уже все штаны мокрые. Они потом сохнут на ней, потом опять намокают. И запах ужасный! Неужели она его не слышит?! Мы живем все в одной комнате, тетя Галя с мужем на одной кровати, ее две дочки на другой, а нам с мамой уступили односпалку. Она такая узкая, что спим мы на ней, крепко прижавшись друг к другу, обе на правом боку и поджав колени. А если надо перевернуться на другой бок, то одновременно по команде, р-раз! Иначе свалишься…

Вообще, в каждой квартире свой запах. Вовкина мать столовским чадом провонялась, эти котлеты на комбижире всю жизнь помнить буду… Вроде и еды было вдосталь, а кусок в горло не лез… Когда мы жили в Проскурове на квартире, там каганец дымил. Только заходишь в коридор, и тебя сизый туман обволакивает. В волосы впитывается, одежду… Я вспоминаю этот запах, и кажется, что Вовка вот-вот в двери постучит… А запах драников мне войну напоминает и голодуху. Немцы картошку чистили, бабушка тайком очистки собирала, а потом из них драники пекла. Жаль, умерла уже бабушка Лена… Помню, как прекрасно пахла папина кожаная портупея и ремень. Вот если бы папка был жив, он бы не дал меня в обиду! Сколько раз я представляла, как он вышвыривает этого морального урода вон! А вот запах гвоздик навсегда связан у меня с Борей. Мы сидели в обнимку на лавочке в такой теплый тихий весенний вечер, я читала ему стихи, а букетик мелких садовых гвоздичек торчал у него из нагрудного кармашка. Как хорошо, что я больше его не встретила! Я бы умерла от стыда…

Слышу мамин голос:

– Тамара! Я пришла! Я аванс получила, купила килечки. Давай ужинать.

О! Килька – это праздник. С тех пор, как мы вернулись в Горловку, с деньгами совсем туго. Мамины братья помогли нам Вовку выгнать, а дальше сами выкручивайтесь. Самый старший брат Хрисанф с мамой в Донбассэнерго работает, в коридоре делает вид, что ее не замечает. Андрей и Костя никогда приветливыми не были.

Я вычищаю у кильки пузики и складываю на тарелочку. Картошка в мундирах лежит, надежно укутанная в полотенце, чтобы не остывала. Мама говорит:

– Сначала луку порежь на килечку, а потом маслицем полей пахучим домашним, Настушка передала. А потом будем брать ее за хвостик и макать в масло.

– Мам, только ты не режь картошку мелко! Я возьму большой кусок, в масле обваляю ее, я люблю, чтобы полный рот еды был!

– Хорошо, – мама вздыхает. – Вера предлагает тебе «переполох выливать». Бабку ищем.

– Зачем?

– Да ты бы видела себя со стороны вчера. Бледная, глаза вытаращила.

– Этот идиот все время пишет, что приедет и меня заберет. А я мужчину в черной шляпе увидела в толпе и чуть в обморок не упала.

– Что делать? Ума не приложу. Всех знакомых обошла, никто тебя на работу не берет без образования. Говорят, хоть бы курсы «ягодки-цветочки» закончила. Учиться тебе надо. К сентябрю надо подобрать какую-нибудь специальность.

После того, как мамины братья пообещали его закопать, Вовка приезжать боялся, но забросал меня письмами. Да, писать он мастер. Его бодрые письма и в первый раз меня подвели. «С комсомольским приветом, Владимир». У-у, гад!

Муж пишет, что приедет.

В «Донбассэнерго» пошли маме навстречу, дали ей комнату в коммунальной квартире, а меня взяли на временную работу курьером. Хоть не уборщицей, и то спасибо! Поработала я недолго, и меня направили на краткосрочные курсы пионервожатых. Вел эти курсы инструктор горкома комсомола:

– Школьная дружина подчиняется штабу и председателю совета дружины. Классы – это отряды, они разделены на звенья. Когда вы будете проводить построения дружины, каждый председатель совета отряда должен сказать: «Рапорт сдал», вы должны ответить: «Рапорт принял».

«Зачем он нам это рассказывает? Все мы были пионерами, и активными пионерами. Назубок все порядки знаем», – думаю я.

– Следите, чтобы в каждом отряде были планы, утвержденные советом дружины. Каждый месяц вы должны требовать от них отчеты о выполнении этих планов. Проводить слеты, присутствовать на собраниях отрядов. Оценивать активность пионеров, поощрять участие в кружках художественной самодеятельности, поддерживать творческие коллективы и школьные спортивные команды. И запомните! Вы подчиняетесь в первую очередь школьному комсомольскому бюро!