Роман Сенчин - По ходу жизни. Статьи, рецензии, заметки 2018—2019

Фильм «Собибор» еще раз убедил меня, что наш кинематограф находится в глубоком кризисе. Техника есть, актеры имеются, спецэффекты делать умеем (впрочем, преодоление минного поля в «Собиборе» снято очень странно – мины взрываются далеко позади бегущих, не причиняя им никакого вреда), а вот со сценариями – беда. Или с тем, во что сценарии превращаются по ходу съемочного процесса.

И главное – большинство фильмов снимают в рассчете на зрителя, который ничего до этого не видел, не читал, не знал, не размышлял. Поверьте, таких зрителей очень мало. И большинство выходило с сеанса того же «Собибора» в недоумении и разочаровании. «Что это нам опять показали? Зачем это так снято – недостоверно, топорно? Кем нас считают?»

Не скажу, что каждый, но наверняка многие собирают свою библиотеку. Имею в виду не ту, реальную, с аккуратными или растрепанными, зачитанными томиками, библиографическими редкостями на стеллажах, а скажем так, мысленную, где имеются, конечно, и аккуратные томики, и зачитанное, раритетное, но немало и журнальных публикаций, рукописей, компьютерных файлов.

В отличие от простого читателя, у литератора есть возможность соединить вместе несколько журнальных публикаций ценимого им автора, взять рукопись, файл и предложить их в издательство. Или же, что теперь стало делом вроде бы не столь уж сложным и затратным, а с недавних пор и достаточно распространенным, издать самому, со своей рекомендацией.

Буквально в последний год одним из самых популярных слов в литературном мире стало слово «импринт». Оно в русском лексиконе новое, хотя явление имеет историю. Впрочем, не буду в историю углубляться – пусть, если захотят, делают это исследователи, теоретики…

Русского синонима «импринту» найти, по-моему, невозможно. Вообще слово из некоего нового языка, на котором уже говорит значительная часть тех, кто участвует в бизнесе, живет, что называется, в компьютере… Толковые словари пока не поймали это слово в свой невод, поэтому придется воспользоваться «Википедией».

«Импри́нт (англ. imprint) – название издательства, указываемое в выходных данных книги. В случае издательского конгломерата импринт – это название издательства, принадлежащего конгломерату, хотя такое издательство может не иметь самостоятельных прав на книгу.

Другими словами, импринт есть подразделение издательства или бренд, под которым издательство выпускает некоторые из своих печатных изданий, например, для определённых потребительских сегментов (детская литература, периодика, научная литература и т. д.). В некоторых случаях импринты возникают в результате поглощения одной издательской компанией других. Иногда возможно появление импринта издательства, которое само является импринтом другого издательства».

Более менее ясно?

Тут важно упоминание про конгломерат. Уже почти десять лет у нас в стране одно гигантское издательство, по крайней мере, в юридическом плане, – «Эксмо». После того как в него влился другой гигант «АСТ». А в «АСТ» были и есть несколько небольших (относительно того же «АСТ») издательств, которые являются в прямом смысле импринтами. Самые известные из них – «Редакция Елены Шубиной» и «Corpus». Видимо, встроенные в финансовую и юридическую структуру «АСТ»/«Эксмо», они ведут свою, независимую издательскую политику.

То же самое есть и в «Рипол Классик» – «Серия редактор Качалкина». Не так давно появились «Книжная полка Вадима Левенталя» в «Флюид ФриФлай» «Критик Валерия Пустовая рекомендует» в «Эксмо». Все эти проекты называют то импринтами, то авторскими сериями, то именными сериями. Какой термин точнее, сказать сложно. Если у Юлии Качалкиной, работающей в «Рипол Классик» наверняка есть штат сотрудников, то у Валерии Пустовой и Вадима Левенталя вряд ли.

Но суть не в этом. Суть в том, что большие издательства и поглощают издательства маленькие, оставляя им довольно ощутимую автономию, и в то же время образуют внутри себя некие редакции, серии, которым дается такая автономия. И, надеюсь, это помогает увеличить продажи книг современных русских писателей. (А речь я веду лишь об издании современной русской литературы.)

Поучаствовал в деятельности импринтов и я. Хочу поделиться своими впечатлениями.

В начале прошлого года, я переехал из Москвы в Екатеринбург. К тому времени у меня довольно долго не было постоянного места работы, а со сменой места жительства и те финансовые ручейки, что поддерживали мое существование, в основном пересохли. И потому предложение Олега Седова, бывшего директора петербургского издательства «Амфора», я воспринял как подарок небес – Олег, сам оказавшийся в то же время в Екатеринбурге, предложил мне открыть импринт при издательской платформе «Ridero», чей главный офис находится как раз в Екате.

Что такое издательская платформа, мне уже в общих чертах было известно. В 2015 – 2016 годах я был близок к журналу «Литературная учеба», который как раз начинал сотрудничать с издательской платформой «Bookscriptor». Нас, нескольких литераторов, приглашали на встречи с сотрудниками этой платформы, которые рассказывали о том, что за публикациями произведений на их и подобных платформах будущее, что все авторы оказываются на равных – каждый может сам сверстать книгу, сделать обложку и выложить на суд публики; что тираж теперь уходит в прошлое, так как появилась технология «печать по требованию»: человек посылает запрос, и аппарат тут же печатает хоть один экземпляр, хоть тысячу…

Такие, в общих чертах, были речи сотрудников. Нас, литераторов, помню, эти планы не очень-то вдохновили: рушилась привычная нам цепочка с редакторами, корректорами, художниками. Мы задавали об этом вопросы, но люди из «Bookscriptor» отвечали нечто вроде того, что это лишнее, отжившее и тому подобное. Да и разговор наш происходил на разных языках. Буквально. Сотрудники сыпали словами, смысл которых был нам непонятен.

Повод приглашения нас на такие встречи остался для меня загадкой. Но, видимо, «Bookscriptor» хотел, чтобы мы стали издавать там свои вещи, привлекать других литераторов. Я уже стал подумывать об этом: у меня скопилось довольно много текстов, которые давно не переиздавались, и надежды на переиздания в «традиционных» издательствах особой не маячило, да и среди знакомых и ценимых мной прозаиков было несколько таких, которым с издательствами не везло… Почему бы не попробовать выпустить книги в «Bookscriptor».

Но тут пришла весть, что журнал «Литературная учеба» прекращает существование. Меня эта новость поразила и привела в уныние, и желание идти в «Bookscriptor», который, как мне казалось, вольно или невольно этому посодействовал или же не помог журналу жить дальше, пропало.