Евгений Крушельницкий - Город мастеров. Беседы по существу

– Находите?

– Судя по отзывам, порой что-то удаётся. Когда сделали вторую выставку в Манеже, посетители нам говорили, что приходили туда отдыхать. Живопись настраивает людей на совершенно новый лад. Недаром в православных храмах повсюду иконы, в католических – скульптуры. А цель одна – воздействие. И современные художники ищут пути к этому. Пусть порой смешно и глупо, но это же нормальное развитие искусства. Мы обязаны искать, а уж Бог поможет найти средства сделать наше искусство всеобщим.

Нередко и ошибаемся. Один мой ученик, например, взял дверь и к ней приделал двенадцать звонков. Так он хотел передать дух коммунальной квартиры. Но это натурализм, всё равно, что картины Шилова. Только вместо того чтобы выписывать детали, он берёт готовую дверь. И зритель соприкасается всего лишь с бытом, с мелочёвкой. Но если вы хотите быть Шекспиром, зарядить человека на большее, то ваше искусство должно вывернуть человека наизнанку и показать его суть.

Беда в том, что сегодня мы – жертвы позапрошлого века, когда искусство было визуально-познавательным. На смену ему идёт другое, искусство воздействия, дающее эмоциональную информацию, которая задевает любого. Может быть, лишь в будущем столетии искусство станет таким, что не останется человека, равнодушного к нему. Во всяком случае, мы в это очень верим.

Художнице Наде РУШЕВОЙ исполнилось 50. Из них она успела прожить всего 17 лет, оставив нам десять тысяч рисунков. Последние три года училась в 470-й школе, которая теперь носит её имя, на Ереванской улице. С тех пор эту школу навещают люди не только с окрестных улиц, но и со всего мира. Там теперь её музей.

Рисовать она нигде не училась, потому что умела это делать от рождения. О ней никогда не говорили – самоучка, любительница и тому подобные слова, которыми обычно хотят извинить таланту некоторую нетвердость в профессиональных азах. Зато говорили другое. «То, что это создала девочка гениальная, становится ясным с первого рисунка» – слова писателя Ираклия Андроникова. «Да, гениальная, – теперь нечего бояться преждевременной оценки» – это уже мнение известного скульптора и графика Василия Ватагина, Надиного наставника в искусстве.

ОТСТУПЛЕНИЕ НА ТЕМУ О ГЕНИЯХ

Гениальная? А что такое гений? «Гений – это 1 процент вдохновения и 99 процентов пота», – сказал когда-то Эдисон, изобретатель электролампочки. Его слова многим понравились, и их часто повторяют, потому что получается, будто при известном трудолюбии всем открыта дорога в гении. Только надо учесть, что Эдисону после начальной школы пришлось торговать газетами, да и в школе-то он усвоил немного: «Я никогда не был способен хорошо учиться и всегда был в числе последних в классе». Это он о себе. Поэтому лично мне ближе слова одного француза на ту же тему: «Гений – это способность видеть невидимое». Вот это уже точнее. Сама Рушева о своих рисунках говорила так: «Я их заранее вижу. Они проступают на бумаге как водяные знаки, и мне остается их чем-нибудь обвести».

А на бумаге, между прочим, порой проступали откровения. Вот, к примеру, какая история была с её иллюстрациями к Булгакову. В 60-е годы, когда круг чтения определяли не читатели, а специально на то уполномоченные люди, роман «Мастер и Маргарита» ходил в самиздате. Попал и к Наде. Отец засомневался: «А не рано тебе его читать? Ведь не поймешь». Но 15-летняя дочь ответила: «А мне кажется, я поняла». И показала папку с иллюстрациями.

Когда Нади уже не стало, решили показать рисунки вдове писателя, Елене Сергеевне. Та посмотрела, и один рисунок – женский портрет – её поразил. Она молча встала и принесла свою старую фотографию со словами: «Где она меня видела?» Это было одно и то же лицо (кстати, рисунок хранится сейчас в школьном музее).

Такое прозрение – не единственное. Вот, например, из той же булгаковской папки – портрет Мастера с перстнем на пальце. Действительно, у писателя был фамильный перстень, который он надевал, садясь за письменный стол. Знакомые знали об этом, но откуда знала Надя? «Мне так показалось» – вот и всё объяснение. Она попросту видела то, что скрыто от других.

УЧЁНЫХ УЧИТЬ – ТОЛЬКО ПОРТИТЬ

Имя Надежда монголы произносят как Найдан, что означает «вечно живущая». А монголы здесь при том, что родилась Надя в Улан-Баторе, где в то время работали её родители, проникаясь культурой братской страны. Николай Константинович, художник-декоратор, преподавал в художественном училище, а Наталья Дайдаловна, одна из первых балерин Тувы, после рождения дочери оставила сцену и работала педагогом-балетмейстером. Когда командировка закончилась, переехали на родину отца, и полуторагодовалая Надя стала москвичкой. Ходила в детсад при «Шарикоподшипнике», пела в хоре, танцевала. Мама показывала несложные балетные па, дедушка немного учил играть на фортепьяно. Но больше всего она любила слушать сказки и рисовать. Ей было семь лет, когда отец в который раз читал любимую «Сказку о царе Салтане». За это время она успела набросать в альбомчике больше трех десятков скупых на детали, но занятных иллюстраций. Рисовала легко, играючи, давая волю воображению и фантазии. Ластиком не пользовалась, если что не нравится – комкает листок и выбрасывает. Ясно, что тут никаких альбомов не напасешься. К тому же в те времена с ними был некоторый напряг, но девочка готова была рисовать на чём угодно – в тетрадке, на обоях, на песке у Царицынских прудов, на снегу… Родители, конечно, заметили и оценили способности ребёнка. И тут же бросились изо всех сил развивать юное дарование? Ничего подобного. Отец не только не добавил к её рисункам ни штриха, но даже избегал критиковать, чтобы не давить авторитетом. Зато собирал и хранил рисунки, которыми дочка совсем не дорожила.

К восьми годам у неё было больше двухсот композиций на античные темы – гомеровские герои, подвиги Геракла… Когда исполнилось десять, начала ходить в изостудию дворца пионеров. Там её и заметил академик Ватагин, седобородый старец в тюбетейке. Но заметил не только незаурядные способности. Оказалось, что года учебы в студии вполне хватило, чтобы талант начал усредняться, а самобытность – исчезать, уступая место расхожим штампам. Ватагин поговорил с родителями («её не учить, а осторожно воспитывать надо. Берегите дар воображения»), и Надю из студии забрали. Вместо этого начались регулярные встречи с мастером. А рисовать её никто не заставлял, она занималась этим только в своё удовольствие. Приходила из школы и на полчасика брала в руки карандаш. Но зато эта забава стала ежедневной потребностью на всю жизнь.

Пробовала себя в разных техниках – акварель, пастель… Но всё – легко, с первого раза. «Рисовать? Да просто охота такая, забросить все и рисовать, рисовать, рисовать… Сколько хочешь и что хочешь. Когда начинаешь рисовать по заданию, всегда что-нибудь не так», – объясняла она. Ведь рисовать можно совсем другую жизнь. Скажем, одеть подружек в самые модные платья. Себя изобразить в джинсах, которые тогда только входили в моду, и в умопомрачительных очках, и чуть постарше, чем на самом деле, уже студенткой ВГИКа – Надя мечтала стать мультипликатором.