Александр Кулешов - Тайны служебные и личные, или Карибский синдром

Заметив на толстом стволе раскинувшейся у дороги сосны известную ему зарубку, Авдееенко дал указание водителю свернуть вглубь леса и через несколько покачиваний грузовика на раскатанных тяжелым транспортом рытвинах – заглушить мотор посреди относительно просторной поляны.

– Приехали! – открывая дверцу кабины, произнес прапорщик и выпрыгнул наружу. Лейтенант последовал за ним и сразу увидел на широко расчищенной поляне несколько ям, слегка прибросанных ветками.

– Это вот под фундаментные плиты, – пояснил Авдеенко. – Никто их не закапывает, чтобы зимой не долбить ломами. Так ветками слегка маскируем.

Пока прапорщик показывал командиру расположение запасного старта с объяснениями в отношении предназначения каждого из участков выделенного для военной деятельности леса, сержант Прохоров с рядовыми Овчинниковым и Бессоновым автономно от начальства освобождали от веток места закладки геодезических знаков, а затем занялись установкой теодолита и визирных целей. Для сержанта, ожидавшего дембель по осени, кроме вот таких выездов для инструментальной проверки устойчивости реперов, за плечами были уже три учения с подготовкой к пуску ракет в полевых условиях. Прапорщик в действия сержанта не вмешивался, не только потому что доверял, но и из-за нелюбви к математике – всегда кажется муторным то, чем не хочешь заниматься: снимать показания с теодолита, высчитывать отклонения и среднеквадратичную погрешность, пусть этим занимается тот, кто в этом больше понимает. В его сознании работа стартового отделения легко делилась на понятную механическую часть с участием установщика и ракеты и близкую к колдовству оптико-геодезическую, к которой не лежала душа сельского механизатора, подписавшегося на кадровую военную службу. Он с удовольствием давал объяснения Коростелеву в отношении первой части и уступал инициативу сержанту, когда лейтенант проявлял интерес ко второй, а осознав, что Коростелеву угловые движения теодолита, заглядывание в объектив, проверка записей в формулярах и расчетов, сделанных Бессоновым и Овчинниковым, более интересны, занялся разжиганием костра, так как в выезде на запасную позицию ракетной батареи есть несомненная радость для участников в пикнике с продуктами, выделенными по разнарядке старшиной, и привнесенными запасами из дома прапорщика.

Коростелев к сержанту Прохорову относился с явным уважением, не только потому что его знания в области геодезии были того достойны, но и потому что у сержанта с подчиненными ему солдатами не было никаких зримых иерархических построений. Совместная служба, совместная действия. Никаких грубых окриков, обзываний для укрепления собственного авторитета, никаких жестких требований к рядовым в его расчете.

Лицо прапорщика бронзового отлива, изрезанное морщинами, то ли от пронизывающих ветров на стартовом комплексе, то ли еще от каких факторов, расплылось в улыбке, когда сослуживцы, закончив проверку геодезической системы, подошли к костру. В отношениях с пьянством Авдеенко замечен не был, по понедельникам после выходных от него никогда не несло перегаром, в выходах с другими прапорщиками после службы «на пенек» – принятом способе отметить памятную дату или служебную отметку – не участвовал, но печать раннего старения была составной частью его облика. В панибратском общении ему скорее приклеивалось «старик», чем «отец».

– Ну что бог послал! – показал прапорщик рукой на вареные яйца, черный хлеб с маслом, полученные в дивизионной столовой, и домашние пирожки, приготовленные его женой. Набросились на еду с нагулянным аппетитом, получая особое удовольствие от поджаренных на костре хлебных ломтей, сдобренных растекающимся на глазах маслом. По мере гашения голода завязалась беседа.

– Вот у нас в ангаре стоят две ракеты, соответственно, к ним, наверное, у головастиков хранится две головных части. В случае войны мы отстреляем эти две ракеты, а дальше что делать будем? – спросил сержант, обращаясь к лейтенанту.

– Вопрос справедливый, но в программе подготовке батареи я не видел никаких тем, относящихся к этому периоду после пуска ракет, – поддержал его рассуждения Коростелев, пересылая вопрос прапорщику. Ему тоже ничего не было известно об использовании персонала ракетных войск после выполнения прямого боевого задания, никто ничего об этом не говорил, и никто не ставил задач по самоподготовке и соответствующему обучению служащих вмененного ему отделения.

– Но это же неправильно – нас должны к чему-то готовить! – продолжал настаивать Прохоров, поблескивая широко расставленными глазами на умном лице, ну как отличник на практическом занятии в институте пристает к руководителю с осенившей его идеей. –Всем понятно, что ракета – оружие первого удара, война на этом не закончится и дальше будет продолжаться, нас должны куда-то использовать.

– Это вот, там куст разросся – срубить его надо под корень, чтобы не мешал тебе в работе, зимой снегом привалит, точно ветки лягут на пути геодезического хода, – включился в разговор Авдеенко, неопределенно махнув рукой в сторону леса. – А начальство разберется, что с тобой делать после того, как ракета накроет цель.

– Ну мы должны представлять, к чему готовиться. Вот я уйду на дембель, а если война – куда меня призовут? – пояснил сержант, понимая, что должен у командования быть план мобилизации, по которому и ракетчику запаса должна быть предусмотрена какая-то четкая задача. Рядовые Бессонов и Овчинников выжидательно поглядывали на лейтенанта и прапорщика, разговор им был тоже интересен. Солдатам подчиненного Коростелеву отделения понравилось заводить с ним околополитические разговоры с того момента, когда на политзанятии на вопрос, почему блок НАТО все время растет – вот только что Греция вернулась, а Испания вступила в него, а Варшавский договор, потеряв Албанию, остается замороженным по составу, он дал понятное всем разъяснение: неуверенные в себе люди тоже стремятся присоединиться к какой-то кажущейся им сильной группировке, объединение шестнадцати стран для многих кажется мощнее объединения семи стран, поэтому и принимаются такие решения. Им было неведомо, что столь доступное и простое заключение Коростелев не сам сделал, а заимствовал у Княжнина, который всегда кроме классовой сплоченности и идеологической обоснованности мог видеть простые для понимания причинно-следственные связи.

– В рамках расчистки территории запасного старта, это вот, займись вырубкой кустов и по ходу установщика,– жестко сжав губы твердо указал прапорщик. Часто используемая им вставка «это вот» в солдатском обиходе переросла в кличку «Этавот», которой солдаты называли за глаза Авдеенко. – Даже одна достигшая цели ракета оправдает всю твою подготовку.