Майя Гельфанд - Субботние беседы. Истории о людях, которые делают жизнь интереснее

– У вас такой кружок неработающих женщин был?

– Так случилось, что у нас была компания из нескольких мам, и мы, как в курятнике, высиживали наших деток и были абсолютно довольны. Мужики зарабатывали, мы жили в полном достатке. Меня все устраивало, я сидела дома с удовольствием.

– А вас это не терзало? Я имею в виду, ваша профессиональная несостоятельность.

– Ну разве что немножко. Я слегка стеснялась этого. Я чувствовала, что моя карьера не сложилась. Но менять что-то было уже поздно.

– И вот, книжки вышли, вы себе потихоньку трудитесь в антикварном магазине…

– А спустя год или два позвонила мне моя любимая редактор со словами: «Маша, куда вы пропали? Вы нам срочно нужны!». Ну я, конечно, немного обалдела. Но она продолжала: «У вас есть два месяца, чтобы написать новую книгу. Напишите – звоните». Это был десятый год, когда горела Москва, и мы сидели на даче с мамой, которая только-только приходила в себя после инсульта.

– И что вы ответили на это предложение?

– Ну первая реакция была, конечно, отказаться. Ведь это казалось тогда совершенно нереальным. Но вот ночью я лежу и думаю: с одной стороны, это невозможно; с другой стороны, мне дан шанс, и я не имею права его не использовать.

– То есть вы вытянули свой счастливый билет.

– Да. Не всем он дается. А мне в руки упал. И я согласилась.

– Однозначно.

– И вот, я сижу все лето на веранде и в тетрадке пишу. И когда эту книжку приняли в издательстве, я поняла, что жизнь-то моя меняется. Причем стремительно. Потому что это уже три книжки в год, это контракт, это гонорары.

– Одну секундочку. Вы говорите про три книги в год?

– Да, в год. Таковы условия контракта.

– Но это же издевательство.

– Нет, это работа.

– Адская.

– Но любимая! Значит, я кому-то нужна! Прибавьте к этому интервью, командировки, встречи с читателями. То есть из тихой домохозяйки, варящей борщи, я вдруг превратилась в крайне занятую даму.

– Вы были готовы к этому?

– Нет, конечно. Я боялась, что не справлюсь, что у меня не будет сюжетов, что я подведу кого-то.

– А вы не боялись жесткой конкуренции? Войти в этот книжный мир, где так много зависит от случая.

– А вы знаете, я до сих пор не вижу конкуренции и не знакома с этим жестким миром.

– А другие писатели вас признали?

– А я их и не спрашивала.

– Ну конкуренция есть между вами?

– Я ее не чувствую. Я как-то попала на свою грядку, которую окучиваю. Я быстро заняла свою нишу. Конечно, это была совместная работа- издательства и моя. Они занимались продвижением, а я… Я писала. И меня назвали «открытием года» -ничего себе, а? я и сама обалдела.

– Для вас это было абсолютно неожиданно.

– Абсолютно. Но так расположились небеса, и я вытянула этот выигрышный билетик. Судьба, видимо.

– Ну как же так! Есть огромное количество людей, которые мечтают о том, чтобы их напечатали в каком-нибудь толстом и важном литературном журнале. А вы смогли избежать этого долгого и унизительного процесса.

– Понимаете, я никогда к этому не стремилась. У меня не было никаких писательских амбиций. И еще я никогда никому не завидовала.

– Ну что значит не было амбиций? Ведь вы показали свой диск на книжной ярмарке?

– Ой, я так робко его показывала, что серьезно ни на что не рассчитывала. Вот не получилось бы тогда, на этом бы все и закончилось. Это я вам говорю совершенно точно.

– У вас очень счастливая писательская судьба.

– Да, мне об этом говорили. Я поначалу не задумывалась, а потом поняла. Ведь сотни, тысячи людей пишут, и у них не складывается. А у меня все получилось.

– Как?

– Понимаете, нашлись люди, которые поверили в то, что я буду интересна определенной категории читателей.

– Это женщины средних лет, часто одинокие или с неудачной личной жизнью.

– Или с удавшейся. Но проблемы то остаются! И у бедных, и у богатых. В общем, у людей. И перед болезнями, предательством, изменами мы все равны, поверьте.

– Ваши читательницы – это женщины, замордованные, уставшие, растерянные. Вы рассказываете им о них же и поэтому пользуетесь такой популярностью. Вас не обижает, когда вас называют «женским автором»?

– Ни в коем случае. Я это полностью сознаю. Женщины вообще часто более активны. А кто ходит на концерты? Кто посещает выставки? Кто записывается в библиотеки? Женщины. Это моя аудитория, я к женщинам отношусь с глубоким уважением, жалостью и нежностью. Я их понимаю. И они воспринимают меня, как подружку. Они мне пишут: «Вы это списали с меня».

– А на самом деле, с кого вы списываете?

– Беру из своей больной головы.

– Но, читая вас, действительно возникает ощущение, что вы такая подружка, которая сидит на кухне и рассказывает рассказы.

– Для меня это комплимент, спасибо! А на самом деле, девяносто процентов написанного в моих рассказах, – выдумка. Остальное – не списанное, а выхваченное. Ни одного списанного сюжета или персонажа у меня нет.

– Вы производите впечатление человека, который не только пишет, как подружка, но и ведет себя, как подружка.

– Да, есть такое. Но у этого есть и оборотная сторона. Потому что женщины чувствуют меня своей, и на меня сыплются их письма, жалобы. Я участвую в их трагедиях, болезнях, обидах. И я всегда отвечаю. Через меня проходят судьбы этих людей и я, конечно, стараюсь их пропускать через себя.

– А как происходит этот процесс сочинительства?

– Это происходит обычно так: около двенадцати ночи я иду на кухню курить. И в этот момент у меня что-то щелкает. Вот можете не верить, но это так. Иногда я вижу сразу готовый сюжет. Иногда я чувствую, что из этого ничего не получится. Самое главное успеть записать, потому что наутро я уже ничего не помню. С опытом пришло и понимание. Иногда я вижу, что это сюжет для полноценного романа, а иногда понимаю, что здесь можно ограничиться рассказом. Иногда у меня рождаются готовые сюжеты, иногда над ними приходится покорпеть. Но ни реального Васи Иванова, ни Абрама Рабиновича у меня нет.

– А вот, кстати, об Абраме Рабиновиче. Вы практически не пишите на еврейские темы.

– Ну здрасьте! Вы меня не всю прочитали!

– Ну извините! Двадцать пять книг я не осилила!

– Ну вот, вы не дочитали. Еврейская тема у меня, конечно, есть. Может быть, не в том объеме, как у других авторов, но есть. Например, автобиографическая книга «Можно я побуду счастливой?» как раз об этом. В ней я пишу о своих еврейских корнях, совершенно это не стесняясь, а наоборот, гордясь. Моя бабушка Софья Борисовна Метлицкая – это главный человек в моей жизни. Она нас с сестрой вырастила, сформировала, и все, что есть хорошего во мне, – это от нее.