Ольга Колодяжная - Через боль, но на волю. Дневник матери

Меня спасла Дуся: она заболела и стала умирать. Ей было очень плохо, и я, завернув ее в теплый платок, носила к ветеринару делать капельницы три дня подряд. Дуся не умерла… И я решила, что мне надо делать выбор – умирать или жить. Тогда и родилось кредо моей новой жизни, которое можно назвать «Я выбираю жизнь»:

Я выбираю жизнь, ибо ее дал мне Бог. Он дал ее мне и моей дочери, и каждый из нас отвечает перед Ним за свой выбор.

Я выбираю жизнь, даже если она невыносима и кажется, что прекращение ее принесет облегчение.

Я выбираю жизнь, даже если весь опыт вчерашнего дня воспринимается как неисправимая ошибка и я не вижу цели и смысла дня завтрашнего.

Я выбираю жизнь, даже если самый близкий и дорогой мне человек выбрал смерть и я не могу повлиять на его выбор.

Я выбираю жизнь, даже если родные и друзья оставили меня и холод одиночества окутал мою душу.

Я выбираю жизнь, даже если мне кажется, что сам Господь оставил меня и не слышит моего крика о помощи, ибо верую, что у нас есть Защитник, который пришел нас спасти.

Я выбираю жизнь, значит, я выбираю путь выхода, даже если не вижу его сегодня.

Я выбираю жизнь в Боге и с Богом, а значит, я выбираю жизнь в ее полноте, гармонии и любви.

Я выбираю жизнь, и это единственно правильное решение.

Наступил день, когда ко мне подошла давняя знакомая и сказала: «У меня такая же беда, как и у тебя. Мы создаем группу взаимопомощи родственников наркоманов и алкоголиков при областном наркологическом диспансере, приходи, будем выживать вместе».

Нас было четверо, и первые месяцы мы встречались только затем, чтобы выреветься друг у друга на плече, каждая из матерей и жен со своим горем. Нам становилось легче уже от того, что можно было, не стыдясь и не скрывая своего отчаяния, не боясь, что тебя осудят, рассказать о том, в каком аду приходится жить каждый день. Мы понимали друг друга, как никто другой не мог бы нас понять. Мы еще не знали, что нам делать, но каждый чувствовал, что не одинок: рядом было, пусть такое же немощное, но плечо поддержки. Это помогало разорвать чертово колесо личной трагедии. Появилась литература, информация о болезни и путях излечения, книги передавались по кругу, обсуждались.

Не помню, кто первый принес информацию о программе «12 Шагов», которая помогает алкоголикам и наркоманам во многих странах мира, появился еще один лучик надежды.

Когда к нам в группу взаимопомощи приходят новенькие, сразу видно, как похожи наши истории, наши состояния и наши ошибки. Именно поэтому нужно делиться опытом, тогда, идущие следом, смогут быстрее находить выход из смертельного лабиринта. Ослепленные горем родители спасают свое чадо, а чадо сопротивляется и упорно идет на дно. Сознание родителей отказывается принимать, что наркоман должен достичь своего дна, чтобы самому захотеть отказаться от наркотика. Родители хотят удержать, спасти, не могут поверить, что начинать надо с себя.

Самое трудное для многих – это понять, что наркомания – это болезнь семейная. Желание напиться или уколоться у одного – это лишь внешнее проявление глубоких внутренних причин каждого, кто с ним связан. Как сказал один мудрый священник, «сознание подсознательно отказывается видеть и признавать собственную мерзость». Добавлю: сознание тех, кто считает себя здоровым. Мне пока не встретилось ни одной семьи, где бы все стремились понять болезнь и выздоравливать. Приходится начинать кому-то одному, чаще всего это мать.

Сегодня опять четко обозначилось, что больна вся семья. Живу со старенькой мамой, спросила у нее утром, где нужная мне пластиковая коробочка. Что она услышала в моем тоне, если в ответ я получила: «Мне ничего вашего не надо! Я всем мешаю, скорей бы умереть!»? Во мне поднялась волна раздражения, и я легко представила отца на своем месте, не надо долго объяснять, как возникала его агрессивная реакция, почему он уходил из дома и возвращался пьяный, почему ссоры, обиды, слезы, скандалы и драки были постоянны в нашем доме.

Мама – мое зеркало. У меня те же самые проблемы с детьми, мое раздражение и претензии часто рождались из каких-то мелочей и вырастали в бурные ссоры. Сын меня как-то спросил: «А другим с тобой так же тяжело, как и мне?» Меня этот вопрос резанул по сердцу. Уже ясно, что болезнь родилась из сложного клубка внутрисемейных проблем. Но как его распутать? Если наркоманов хоть как-то лечат, то родным приходиться выгребать самим. Теоретически в нашей группе взаимопомощи при наркологии уже все знали, что надо излечиваться самим. Литература, которой мы обменивались, врачи и психологи, которых мы приглашали, подтверждали это. Не было опытного наставника. Каждый из нас выбирал из информации какие-то рекомендации и пытался их применить. Это было сродни печальной медицинской практике: «Это лекарство нам не помогло, давайте попробуем другое». Пробовали, иногда на какое-то время помогало… Но было бы значительно легче и эффективнее, если бы была профессиональная помощь.

Понять, что ты больна не меньше дочери, – это значит проанализировать свою жизнь и выявить причины, корни случившегося. Но, анализируя, я находила много новых оснований для депрессии, потому что, даже признавая свои ошибки, ты не можешь их исправить и перечеркнуть в прошлом.

Дочь была желанной, но беременность протекала тяжело и физически, и психологически, особенно вторая половина. Брак с отцом Марии был изначально ошибкой. Отношения сложные, во вторую половину беременности он ушел в свою прежнюю семью. Его бывшая жена могла поднять меня среди ночи телефонным звонком, и я слышала в свой адрес и адрес еще не рожденного ребенка такие проклятия, которые не хочу не только повторять, но даже вспоминать. Я не держу обиды на эту женщину, я, честно, не боролась за мужчину. Моя жизненная ситуация была такой, что не до того было. Но, забывшая о Боге, я надеялась только на себя и думала, что проклятия – это только слова. Но силу проклятия ощутила в полной мере: мое состояние здоровья стало таким, что врачи требовали написать расписку, что не ручаются за благополучный исход родов. Тайно от всех я договаривалась с сестрой, чтобы, если со мной случится самое худшее, она взяла ребенка. Теперь понимаю, что длительная депрессия беременной мамы не могла не сказаться на психике ребенка, почему первый год жизни дочь не сходила с рук, постоянно плакала, требуя внимания и любви.

С отцом дочери мы сошлись и оформили отношения, когда Машеньке исполнилось четыре месяца. Я уже понимала, что не люблю этого человека, но была загнана в угол: без жилья, без помощи близких, с двумя детьми и издерганными нервами.