Ольга Колодяжная - Через боль, но на волю. Дневник матери

То, что официальная медицина признает свое бессилие в лечении наркомании, вызывало страх на грани отчаяния. Разные источники называли от одного до десяти процентов возможности излечения от наркомании. От десяти до тридцати процентов считаются неизлечимыми, и им предлагается только заместительная терапия. (Это замена запрещенного наркотика наркотиком, выдаваемым официально в лечебных заведениях.)

Картина невеселая, но стало понятнее, как необходимо выздоравливать. Те нищие наркологические больницы, как, например, в нашем городе, в лучшем случае выводят наркомана и алкоголика из состояний, близких к летальным, снимают абстинентный синдром. Это у нас делают хорошо. Но дальше требуется работа психиатра, так как наркотики бьют по центральной нервной системе. Это более длительный период, и это у нас могут делать. Но кто и где это делает, и кто за это будет платить? Дальше должен быть очень длительный период психотерапии и психологии – работы уже не с телом, а с душой и сознанием. На это могут уходить месяцы и годы. Дальше кто-то должен заниматься ресоциализацией (лучше, если это делают люди со знаниями психологии), т. е. введением человека в жизнь. Излечивающемуся наркоману приходится учиться жить заново, делать первые шаги и последующие. Кто может помочь? Как это делать в наших условиях?

Можем ли мы попасть в несчастные проценты исцеления? Возникало сильное сомнение. На Украине, в Крыму, где мы жили, не было ни одной (!) специализированной государственной клиники, которая занимается полноценным лечением наркомании. Частные клиники дорогостоящие и не по карману человеку со средним и малым достатком при длительном, многомесячном лечении. Да и как выбрать ту, где будут лечить, а не просто наживаться на твоем горе?

Как-то раз, уже ближе к полуночи, мне позвонили. Незнакомый мужской голос сказал, что мою дочь взяли с поличным, она находится в машине рядом с подъездом, попросили выйти. Я не разбираюсь в иномарках, но это были точно не старенькие «Жигули», а новая шикарная машина, в ней двое крепких, хорошо одетых молодых мужчин и дрожащая, ревущая Маша. Они попросили меня сесть в машину и объяснили ситуацию: либо моя дочь сейчас собирает вещи, документы и ее отвозят в КПЗ (оснований для возбуждения дела достаточно), либо мы договариваемся: я даю им полторы тысячи долларов, и дочь остается дома.

Внутри ничего не дрогнуло. Спокойствие было удивительным даже для меня самой, словно я ждала такого поворота. Мария знала, что у меня есть деньги. Но тогда я очень твердо сказала двум представителям славной полиции:

– Денег нет, звонить людям среди ночи, чтобы занять, я не буду, да и вряд ли такие деньги лежат просто под подушкой, а банки открываются только утром.

Потом повернулась к Марии и сказала:

– Пойдем, я помогу собрать тебе вещи.

Она рыдала, уговаривала меня заплатить. Сама отвела ее к машине и вернулась домой. Как я провела эту ночь, думая о том, в какой «обезьянник» кинули мою девочку, рассказывать не буду. Дождавшись утра, позвонила матери «друга», узнать, куда их забрали. Она вялым голосом, явно не в курсе, ответила:

– Они еще спят.

– ?!!

Я пошла к знакомому юристу, и он популярно мне объяснил, как полиция в Крыму «борется» с наркоманией. То, что было со мной ночью – это часто встречающаяся практика у оперативников: вымогательство денег у неопытных родителей начинающих наркоманов. Стоит испугаться и начать платить, и вы становитесь кормушкой для таких «борцов». Существуют определенные методика и такса, известные всем «борцам». В моем случае такса была сильно завышена, что возмутило тех, кто меня консультировал. Следует добавить, что впоследствии эти два бравых молодца из полиции вылетели.

Таково было положение дел в Украине. Очень рекомендую почитать, но только если нервы крепкие, о состоянии в России.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Иеромонах Анатолий (Берестов), «Луч надежды в темном царстве»: «О милицейском беспределе у нас в Центре можно слушать часами, и это не ложь. Почти каждый наркоман прошел через этот беспредел. … Несомненно, что идет сращение милицейского, воровского и наркомафиозного мира».

«Младшему милицейскому составу не выгодно сдавать всех, так как они кормятся за счет наркоманов… Опера, с одной стороны, доят барыг, беря деньги за «точку» (т.е. за крышу), с другой стороны отстегивают часть денег своему начальству и передают о барыгах информацию. Районное начальство, беря барыг и привлекая их к ответственности, стремится выйти на оптовика, чтобы доложить своему начальству. Но барыг берут в основном только тех, которых сдает им сам преступный мир, проштрафившихся или не угодивших чем-то ворам и авторитетам.

Оптовики имеют покровительство либо через авторитетов из воровского мира, либо от милиции в лице чинов обычно районного масштаба. Но чаще – и со стороны авторитетов, и со стороны милиции.

Купец, как крупный наркомафиозный деятель, охраняется ворами и находится в тесном контакте с крупными коррумпированными чинами МВД – ОБНОН, ОМОН, РУБОП на уровне города через воров…».

«Вот почему невозможна реальная борьба с наркотиками, ибо в них заинтересованы все – и наркодельцы, и преступный мир, и органы МВД. Все получают огромные прибыли, а чтобы видна была деятельность МВД по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, хватают потребителей и ходоков, то есть больных, которых надо лечить…».

Дело выглядело так: двое наркоманов пошли в гости к другим наркоманам. В сумочке дочери было то, что нужно «для друзей», их приняла милиция. Мария все взяла на себя, потому что у ее парня был условный срок.

Долгие месяцы шло следствие, потом тянулся в несколько заседаний суд. Адвокат, нанятый отцом Марии, нагло и беззастенчиво требовал две тысячи долларов для себя и судьи, чтобы дело закрыть. Это была откровенная ложь. Я в то время дружила с ребятами из религиозного реабилитационного центра, они консультировали меня, поддерживали, написали ходотайство в суд, приезжали не раз домой и беседовали с дочерью. Она уже склонялась к тому, чтобы пойти на реабилитацию.

«Защитники» наших прав нередко пользуются растерянностью и неосведомленностью родителей и выкачивают немалые суммы. Я уже кое-что начала к тому времени понимать: законодательство Украины предусматривало для наркомана возможность освобождения от уголовной ответственности при его добровольном желании лечиться в больнице. У наркоманов даже есть такое выражение: «спрыгнуть на больничку».

Под нажимом обстоятельств – нужна была справка для суда, Маша согласилась лечь в больницу… Но, собирая вещи, решила взять с собой десять пачек «Трамадола». Я это увидела и допустила ошибку: сорвалась на крики, упреки. Силой отобрала у нее пачки с «Трамадолом», и она ушла, хлопнув дверью, как оказалось, опять к своему «кормильцу» и «другу».