Ольга Колодяжная - Через боль, но на волю. Дневник матери

Моя жизнь потихоньку налаживалась: смягчалась материальная ситуация, сын вернулся и начал работать, у меня появился в доме мужчина. А что происходило с моей дочерью? Были ли в их жизни наркотики? Теперь понимаю, что были: от случая к случаю, то «травки» покурить в компании, то пивко с «Трамадолом» – дешевле и приятнее, чем водка. Уже мелькали фразы: «Марихуана – это не наркотик, а удовольствие», «Трамадол» – это лекарство. Не водку же нам пить, чтобы снять напряжение?!» У меня было много вопросов: почему моя дочь не хочет семьи и ребенка? Почему ничего не говорит о своих планах на будущее, живет бесцельно? Почему бежит из дома куда-то к друзьям каждый вечер? Почему возвращается ближе к полуночи, когда я уже сплю? Почему до полудня никак не может проснуться и встает разбитой? Почему так безответственно относится к учебе? Почему она, девушка, так неряшлива, в ее комнате постоянный бардак? У нее даже появилась домашняя кличка – «Разруха»: обувь горит, одежда рвется и не чинится, мебель ломается, техника быстро выходит из строя… Отношение к любимому человеку такое, что никакая любовь, особенно первая, нежная, неопытная, долго не выдержит. Сергей мог прийти с работы пораньше по ее просьбе, а она появиться после полуночи, ничего не объясняя или явно обманывая. Он весь вечер обрывал телефон, нервничал, в поисках ее, но ничего не говорил мне. Круг друзей сменился: появились какие-то типы, не смотрящие прямо в глаза и вызывающие чувство смутной тревоги. Появилась подруга, с которой они подолгу где-то болтались вместе, и почему-то при этом очень сердился и волновался Сергей. «Ты ничего не понимаешь в жизни молодых», – таковы были ответы на мои попытки разобраться в ситуации.

Я никак не могла связать то, что происходило, с наркотиками. Лень – да, отсутствие цели – да, никаких интересов, кроме развлечений – да, неряшливость, разболтанность – да. Это констатировалось как факт, это вызывало мое недовольство и раздражение, это было поводом для скандалов. Мы могли очень резко поговорить, даже поссориться, но мы любили и прощали друг друга. Она – даже быстрее и искреннее, чем я. Она не чуралась круга моих друзей, насколько это было возможно. Я показывала, что есть люди, которые живут творчески, интересно, старалась привить и углубить этот интерес, и не жалею об этом, как ни странно это звучит сегодня. Она ходила время от времени вместе со мной в церковь на причастие и исповедь, но все реже и реже, объясняя это тем, что ей некогда или «нужно лучше подготовиться». Это не радовало, но это типично для молодых. Теперь понимаю, что я многого не знала из уже взрослой жизни дочери. Вскоре Сергею мать купила дачный домик на границе с городом, и молодые стали жить отдельно.

Я закричала от ужаса первый раз жарким августовским днем, когда поехали отдохнуть на несколько дней на море, а меня попросили присмотреть за плохо закрывающимся домом-дачей, уже набитым дорогущей техникой. Как и все мамы, я решила прибраться в доме, недостроенном и неухоженном, да еще и с такой хозяйкой, как Маша. Веник и тряпку в руки и… то в одном углу, то в другом я находила скомканные газеты и фольгу с остатками конопли, и не только с остатками. Находила пустые пачки из-под «Трамадола»… Десять, двадцать, пятьдесят… Уже не считала, сгребла все в кучу во дворе, подожгла вместе с мусором… И завыла в голос от страха и внезапной ясности – это потребление не от случая к случаю и не по чуть-чуть, это уже наркомания.

Уехала в монастырь на несколько дней, выстаивала до потери сил долгие монастырские службы, чтобы упасть замертво в ночь, а утром опять молиться и плакать. Готовилась к исповеди, но кричавшим от боли сознанием так и не могла сформулировать, в чем каяться. Подошла к аналою и выдохнула: «У меня дочь – наркоманка! Я не знаю, что мне делать!» Мудрые слова батюшки запомнила на всю жизнь, они перевернули мне душу: «А теперь люби ее так, как никогда раньше не любила!»

Это был страшный вопрос себе: а я люблю свою дочь? Во мне кричали обида и страх. Несколько последних лет общения с дочерью – это постоянные скандалы, претензии, обвинения, нарастающее отчуждение и непонимание. А до этого? Старалась, как и все одинокие матери, обуть, одеть, накормить, дать образование, и это давалось нелегко. Но только ли это нужно было моему ребенку?

Я занималась ее воспитанием? В нищете беспросветной, к которой мы оказались неготовыми, в девяностые, когда приходилось думать о хлебе насущном в самом прямом смысле, что-то было урывками. Признаюсь, что большая часть воспитания состояла в том, что я, усталая и задерганная, занудно что-то внушала, требовала, наказывала… Разговоры в резких тонах и выражениях с моей стороны и бунт – с ее стороны, особенно в подростковом возрасте. Сейчас я с ужасом наблюдаю подобные отношения в других семьях, которые, увы, нередки. Да, я казнила себя потом, каялась в церкви и перед дочерью. Мы плакали вместе, и она меня прощала, не обвиняя, ничего не требуя. Да кто из нас любил по-настоящему? Это было страшное признание себе! Но как исправить ошибки прошлого, даже понимая, как горьки плоды тех ошибок?!

Без возможности облегчить душу через покаяние моя жизнь была бы просто невыносимой. И как же тяжело неверующему, когда он живет с чувством вины и без надежды освобождения от нее.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

В конце минувшего века в мировую, а затем и в отечественную медицинскую практику был введен новый обезболивающий препарат «Трамадол». Он пополнил собой длинный перечень опиоидных анальгетиков, который к тому времени включал морфин, героин, метадон и многие другие подобные соединения как природного, так и синтетического происхождения. Всем опиоидам присуща тесная взаимосвязь между обезболивающим эффектом и способностью вызывать наркотическую зависимость. Несмотря на упорные усилия фармакологов, отделить первый (несомненно полезный) эффект от второго (весьма нежелательного) до сих пор не удалось.

Не стал исключением из этого правила и «Трамадол». Специалистам с самого начала было ясно, что его бесконтрольное применение неизбежно повлечет за собой формирование болезненного пристрастия. Поэтому повсеместно «Трамадол» был отнесен к группе лекарственных средств, которые без рецепта врача пациентам не отпускаются. Этой меры оказалось достаточно для того, чтобы предотвратить распространение злоупотреблений «Трамадолом» практически во всех странах мира, кроме Украины и некоторых других государств СНГ.

Очень скоро в наркологических клиниках появились те, кто начал свой путь в наркотизацию именно с «Трамадола». Их число быстро росло и составляло от трети до половины всех пациентов. Причина этой крайне неприятной ситуации состояла в том, что на территории Украны аптечные сети грубо и систематически нарушали рецептурный режим. К этому их поощряет естественное для бизнеса стремление к прибыли, с одной стороны, и неадекватно мягкое по отношению к таким нарушениям законодательство, с другой. Более десяти лет он был в свободной продаже в аптеках в Украине. Его производили как легально на фармацевтических заводах, так и нелегально. Объем «Трамадола» и его вариантов, поступавший в продажу, превышал примерно в ПЯТЬДЕСЯТ раз его потребность для больных, нуждающихся в обезболивающих. По официальным данным, ежедневно в Украине выпускалось около 236 тысяч «лишних» доз. Обычно с целью опьянения употребляется 5 – 10 терапевтических доз одновременно. Простые подсчеты показывают, что фарминдустрия ежедневно обеспечивала трамадоловым дурманом 23,6 – 47,2 тысячи потребителей.