Сергей Григоров - Русская доля

Если мир – это не ты, значит он является некоей «объективной реальностью», за которой можно подсматривать со стороны, подмечать природные закономерности и подстраиваться под них. Предполагая за внешними явлениями определенную одухотворенность, можно дорасти до идеи Бога как Причины и Следствия Мироздания, как самодостаточной Личности. Кто бы что ни говорил, но религия начинается с приписывания окружающей действительности свойства субъектности. Если есть у нее сознание, чувства, воля – значит она разумна, и существует Бог.

Бог один. Когда называется два, три или более божества, неосознанно предполагается, что этот ряд можно продлить. И где-нибудь вдалеке от начала списка найдется местечко для каждого. При страстном желании, трудолюбии и терпении можно стать Буддой и творцом части Мироздания. А окружающий материальный мир действительно окажется всего лишь Майей, иллюзией… В то же время разделение Единого на различные ипостаси, воплощения и прочие аватары, на святых и их нетленные мощи, на другие предметы культа говорит о слабости человека, а не о изощренности его ума.

Нам не дано доказать или опровергнуть существование Бога, и с этим положением необходимо смириться. Разумно полагать, что все чудеса, включая появление пасхального огня и мирроточие икон, неопознанные летающие объекты и лечебная сила святых мощей, рано или поздно получат вполне материалистическое объяснение. Но оно не приблизит и не отодвинет нас от решения загадки, есть ли Бог.

Если ж человек считает себя неотъемлемой частью большого мира, то в какой-то степени сравнивается с ним. Поэтому Бога у него быть не может. Может быть культ предков, сложные ритуалы, синтоизм и буддизм и много чего еще, но не Бог.

Чем одна точка зрения хуже другой? Какой выбор правильнее? Боюсь, что и на этот вопрос человечество никогда не найдет ответа. Возможно, для всех мир становится таким, каким они его себе представляют. А «на самом деле» он есть и то, и другое.

Отношение «Я – природа»

Представимы только две генеральные линии человека пребывания в мире, две стратегии обустройства жизни . Первая – принятие природы как она есть, приспособление к ней, подстраивание собственных запросов под существующие, порой весьма ограниченные возможности. Вторая – переделка окружающей среды в соответствии со своими постоянно возрастающими потребностями.

И ежу понятно, что в «чистом» виде невозможно следовать ни по первому, ни по второму пути. Расчищая место для будущего дома или начиная пахоту, ты вторгаешься в природу, и сколь мало ты б ни взял у нее, ты уже нарушил ее исходное состояние. С другой стороны, выращивая кубические помидоры в оранжерее, регулировку температуры в ней нельзя осуществлять с полным пренебрежением внешних условий. Это так, но дело-то не в поведении, а в позиционировании себя. Аршин свой каждый выбирает сам. Человек испокон веков, сознательно ли нет, соизмеряет свои действия исходя из отношения к природе или как к Храму, или как к Мастерской. Третьего не дано.

Древнейшей является стратегия почтительного преклонения перед окружающей природой. Ее защиты и заботливого пестования. Ее одухотворения. Первые человеческие божества – духи стихий, лесов, лугов, гор, даже отдельных рощ или деревьев и источников воды. Все сохранившиеся до наших времен людские сообщества, ведущие первобытный образ жизни, как бы «настроены» на вечное существование: они почти не насилуют природу, слились с ней, сократили свои потребности до минимума. При этом, однако, духовная жизнь их насыщена до предела, бытовые коллизии отвердевают во множестве сказаний, мифов и притч. У них свои, отличные от имеющихся у «цивилизованных» людей трагедии и комедии, но идеалы счастья доступнее: золотой век лучше железного.

Вопрос, какая из имеющихся стратегий лучше, долгое время не имел смысла, поскольку каждая из них подразумевает собственную шкалу ценностей. «Лучше» и «хуже» возникает потом, но уже в разных единицах измерения, несопоставимых друг с другом, как, например, секунды и килограммы. С ростом народонаселения и увеличением человеческих потребностей нагрузка на природу возросла. Все громче звучат предостережения о скором истощении ресурсов планеты. Все влиятельнее неомальтузианцы. Поэтому представляется, что более древний взгляд на окружающую среду правильнее.

Отношение «Я – остальные люди»

Отношение к природе нерасторжимо с отношением к себе подобным, а вместе на их основе формируется первичное представление о направленности выстраивания своего поведения, наполняется идеал свободы , то есть ощущения себя относительно воспринимаемого мира.

Понимание человеческой свободы зажато двумя крайностями.

Первая подразумевает огораживание от внешней среды и других людей, противопоставление им себя, формирование своих, личных жизненных целей и достижение их, преодолевая возникающие препятствия. Пусть ты расшибешь себе голову о стенку – главное, чтобы никто не мешал тебе колотиться об нее. На вопрос дружеской анкеты «Ваше представление о жизни?» Карл Маркс не раздумывая ответил: «Борьба». В этом – суть европейского ощущения свободы, наиболее выпукло проявляющаяся в среде протестантов. Ради самоутверждения человек принуждается к постоянному противостоянию всему внешнему бесчувственному и противоборству с себе подобными.

«Что хочу, то и ворочу…» – казалось бы, естественное и единственно правильное понимание свободы. По-иному вроде бы и мыслить нельзя. Но только на неискушенный взгляд.

Реализация поставленных и постоянно множащихся целей и планов требует от европейца неуклонных забот, нудной и безостановочной работы в сером потоке дней. Незаметно для окружающих и самого себя он становится каторжником своего чудного будущего, рабом собственных, все возрастающих и разрастающихся потребностей. Что в итоге? В результате его свобода оборачивается полнейшей зависимостью от неподвластных ему жизненных обстоятельств.

В Бхагавадгите, между прочим, есть такие слова: «Дела, совершенные не для жертвы, – оковы…».

Второе крайнее понимание свободы требует поступать с учетом интересов других людей, в соответствии с заботами и проблемами окружающего мира. Тем самым теряешь свою индивидуальность, лишаешься свободы? Не совсем. В жизни нет ничего однозначного. Собака виляет хвостом, а хвост – собакой. По-настоящему свободен только тот индивидуум, который принял личное участие в строительстве своего Мироздания. Лично вырабатывал правила совместного поведения, чтобы не чувствовать стеснения. Ведь если ты сам установил законы общежития, они не являются для тебя путами.