Любовь Щербина - Прикоснувшись к войне. Работа поискового отряда «Рифей» г. Магнитогорск

Валентина Алексеевна Погодина, командир поискового отряда «Рифей», сообщила саперам о нашей находке.

Вечером, во время ужина, приходят суровые бородатые мужчины в тельняшках и сообщают, что у нас есть 5 минут, чтобы укрыться в ближайших окопах, оставшихся с войны, за лагерем. Потому что сейчас будут подрывать авиационный снаряд. Ужин прерван, но неиспорчен. Никто из нашего отряда не видел и не слышал, как взрываются бомбы. Проходит минута, все с напряжением ждут. И от любопытства хочется поднять голову из окопа, чтобы посмотреть. И вот земля содрогнулась подо мной, взрывная волна отдалась в груди, в ушах. Слышно, как полетел осколок, задевая деревья. Эхо еще очень долго разносит гул взрыва. И, кажется, что лес испуганно ждет. Неужели опять началось?

Возвращаемся в лагерь, ожидаем увидеть следы от осколков. Но саперы – профессионалы, взрыв был направлен в противоположную сторону. Впечатлений – море, все делятся своими ощущениями. Сходимся в одном, что после взрыва яснее стали представлять, что значит бомбежка, артобстрел, если такие разрушения и звуки несет единственный снаряд.

Позже на другой Вахте в Новгородской области мне пришлось работать в авиационной воронке, которая была диаметром с хорошую площадь. Чтобы дойти до дна, пришлось выкладывать бревнами ступеньки вниз.

В 1995 г., в Новгородской области в Старорусском районе поднимали воронку, где было 20 бойцов. И эту воронку местные жители превратили в мусорку. До ближайшего забора было 15 метров. Рядом тропинка, по которой местные жители ходили годами, попутно кидая мусор в яму. Неужели никто из тех, кто был в деревне во время войны, не мог организовать подъем солдат или хотя бы знак поставить этим погибшим за их деревню бойцам. Мы тогда за два дня зачистили воронку. И потом поминали прямо там. Это я сейчас понимаю, почему Валентина Алексеевна тогда не останавливала нас. Нам было по 20 лет, нам никто не мог объяснить, почему так происходит, оправдаться было нечем перед погибшими бойцами – солдаты были ведь найдены не в глухом лесу, а почти у порога жилого дома. Я помню это ощущение бессильной злости. Не знаю к кому. Останки солдат перенесли на ближайший воинский мемориал и похоронили со всеми воинскими почестями. Медальонов найдено не было.

Сейчас я уже спокойней отношусь к тому, что останки могут быть рядом с деревнями. Я не имею права судить людей. Я понимаю, что после войны некому было этим заниматься, не было сил и было страшно все это видеть. Я осознаю, что не могу себе представить и десятой доли той разрухи, в которой жили люди после войны.

Потом я узнала, как поиском останков занимаются немцы. Как они переносят свои военные захоронения из каждой деревни в Новгородской области. Укрупнение захоронений – так это называется.

Они сначала снимают дерн. Скатывают его, как ковер, не выбрасывают. Потом проводят эксгумацию по всем правилам. У них есть архивные списки, и понятно, где какой боец лежит. Потом уже пустую яму засыпают землей и сверху укладывают дерн. И нет следов, кроме ровных бровок, где разрезалась земля. А если надо, то и фундамент деревенского дома поднимут аккуратно.

Немецкие ветераны, когда приезжают на места боев, знают, где есть крупный воинский немецкий мемориал. Есть куда цветы положить. В этот момент становится ясно, что в войне нет врагов, есть такие же несчастные люди, которых вынуждали воевать, в большинстве случаев. И по прошествии десятилетий у них остается только возможность положить цветы. На оба воинских захоронения.

Там же, в Новгородской области, я видела собственными глазами на одной из полян рукотворный памятник, созданный поисковиками. Звезда, выложенная из касок наших солдат. На этом участке Рамушевского коридора, мы поднимали и поднимали солдат в течение нескольких лет. И звезда неумолимо росла из года в год. Каски только прибавлялись – лучи расходились вширь по поляне. И цветы, подснежники, прорастали сквозь пробитые каски.

А еще на первой же Вахте появляется чувство незавершенности, которое не оставляет меня в течение года, до следующей Вахты. Знаю, что могли кого-то не найти. Не пройти вглубь на лишний метр, не прокопать вниз еще на штык лопаты или корни деревьев помешали. Успокаиваешь себя, что все нормально, понимаешь, что каждый метр леса проверить невозможно. Но от этого чувства незавершенности все равно никуда не деться. До следующей Вахты, каждый год.

В 1998 г. я стала командиром поискового отряда «Рифей». Сейчас я точно не помню, как и когда мне об этом сказала Погодина Валентина Алексеевна. Теперь я понимаю, что это был поворотный момент в моей жизни.

Это было до дефолта в августе 1998, но финансирования и так почти не было. Все сделала в тот сезон Валентина Алексеевна Погодина сама. Я и не знала, с чего начинать, что меня ждет. И как деньги искать, и как отряд набирать. Поездка была в Новгородскую область. Все началось с базового лагеря местного объединения «Долина» в д. Мясной Бор. Тогда я впервые познакомилась с Бородачевой Людмилой Алексеевной, руководителем поискового объединения «Долина».

Тогда я даже не знала историю того места. Где в то время можно было взять информацию? Сейчас сложно представить, но тогда у меня не было ни компьютера, ни тем более Интернета. Книг о трагедии 2-й Ударной армии в свободном доступе не было. Я знала, что это армия Власова, и он предатель. Что значит и солдаты тоже предатели. Я не представляла вообще, какого масштаба события произошли там.

Потом я, конечно, много читала об этой трагедии. И есть у меня ощущение, что эту армию предали с самого начала, не продумав ход операции. А потом предали второй раз, когда бросили непохороненными сотни тысяч солдат, которые предпочли плену борьбу до конца. Есть сборник воспоминаний участников и очевидцев Любанской операции «Трагедия Мясного Бора». Книга была издана к очередному юбилею в 2005 г.

Читать без слез эти воспоминания просто невозможно, приведу в пример цитату: «Авторы книги смогут считать выполненным свой долг перед павшими, если им удалось отразить обстановку боев на Волхове в первой половине 1942 г. Стереть тень клеветы с героев и мучеников 2-й Ударной армии первого формирования и оставить след в отечественной военной истории. И. Иванова». «Молодежь из поисковой экспедиции „Долина“ знает, что павших здесь намного больше. Что только на трех воинских кладбищах между Мостками и Мясным Бором погребено почти 100 тыс. человек».