Ирина Соловьёва - В потоке творчества: путешествия и подвижничество. Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах и дневниках. Книга четвёртая

– Да леший меня водил!

Потом достал свой любимый «Беломор», дунул в папироску, прикурил, неспешно затянулся, и видимо немного расслабившись, продолжил:

– Я-то его вижу… А он встанет у дерева, да руками к себе зовет, манит. Я все понимаю и идти-то не хочу, а иду, против своей воли иду, и ничего сделать не могу. А он меня вглубь леса затянул и бросил. Я вроде как задремал, а очнулся, так уже затемно было. Наваждение какое-то… Сам понимаешь – по ночному лесу бродить – себе только в убыток будет, вот я и решил утреца дождаться, а там и выбираться…

– Ты бы хоть крикнул, – с укором произнес Терентий.

– Хм, тут, скажу тебе, я не то что крикнул, я орать начал… Даже подумал, мол, во гад, дрыхнет небось, а я тут корячусь по камням, да мшельникам, – завершил рассказ Витька и смачно матюгнулся.

– Странно… Я ничего не слышал.

– Понятно… Думаю, это все потому, что дня два тому назад я крестик посеял, а новый не купил. Зарекся же без креста в лес не ходить, а – пошел, вот на лешего и нарвался.

Первый раз Терентий побывал на острове в конце 90-х, приехал туда с другом ранней осенью. Путешествие впечатлило, понял, что приедет еще. Прошло более пяти лет, и вот, в начале июня 2004 года он собрался на Валаам повторно, но теперь уже один. Из поездок, а было их три, он пришел к выводу, что место это всегда разное, и дело не в настроении, и не в погоде, а в чем-то неуловимо другом, скорее, в личном характере самого Валаама. А характер у него, замечу, не просто дождливо-солнечный, а и суровый, и молчаливый, и отстраненный, но и внимательный бывает. Подплывая к острову, тебя встречает каменистый, в вековых трещинах берег, поросший соснами-великанами. Вступать на него немного тревожно, но то умиротворение, которое тебя охватывает в Спасо-Преображенском соборе всегда благостно.

Спасо-Преображенский монастырь. 2007 год.

Из дневника поэта-путешественника:

«Высаживаюсь в монастырской бухте и сразу иду прогуляться в сады, уж больно они хороши. Кстати первый сад на острове, на котором не было тогда ни пяди пригодной земли, был разбит еще при игумене Дамаскине. Землю везли с материка на лодках, а это несколько десятков тысяч мешков! Саженцы молодых яблонь и вишен осенью укутывали в толстые соломенные шубы, а весной обшивали досками, пытаясь уберечь кору от зайцев. У меня дача в Подмосковье, и я не понаслышке знаю, какой вред могут нанести зайцы дереву, а их зимой на кору яблонь, ох, как тянет! Узнал, что в ту пору на Валааме выращивали даже арбузы! Между прочим, не хуже, чем на Украине и в Молдавии. Поверить в это чудо, сотворенное трудом монахов несложно, глядя на то, как обильно цветут в начале июня здешние яблоневые сады.

Аллея вековых лиственниц, ведущих к Игуменскому кладбищу.

Аккурат в это время я и выбрался, и скажу вам, не прогадал. Приехал, отстоял Всенощную, переночевал. Решил: завтра сразу после Литургии идти на кладбища, их на острове два. К Игуменскому, наиболее старому и большому, ведет аллея вековых лиственниц. Отправился сперва туда, т.к. в первый раз это не удалось.

Признаюсь, что с детства боюсь кладбищ, но все-таки пошел. Иду тихо-тихо, почти не дышу, а тут еще туча подоспела. Потемнело, ветер подул, закачались и заскрипели старые корабельные сосны.

Добрался… Не знаю, как сказать (но не гуляю же!), хожу по некрополю старого Игуменского кладбища. Рядом с Преображенским собором, за оградой с трубящими ангелами, покоятся монахи и богатые купцы, мещане и крестьяне. Надписи на некоторых надгробных плитах почти стерлись от древности лет. Начертанное поражает: «Под этим камнем похоронен, молчавший 14 лет и скончавшийся на 84 году жизни монах». На другом надгробии написано сколько лет, дней и… часов прожила на земле некая горожанка. Предполагаю, что богатая. Потому что прожила она немало. На Валаамском кладбище чести быть похороненными удостаивались либо очень праведные, либо состоятельные люди. После кладбища продолжил знакомиться с окрестностями.

По преданию, Игуменское кладбище возникло там, где по завершении настоятельской деятельности уединенно жил игумен Назарий (1782 – 1801), старец-подвижник из Саровской пустыни. В годы его управления началось каменное строительство на Валааме, была составлена географическая карта монастырских островов Ладоги, вводится строгий Саровский устав, регламентирующий и порядок богослужений, и жизнь монахов. От кельи о. Назария осталось одно основание, но сохранился памятный крест, поставленный о. Дамаскиным на этом месте.

Однажды во время грозы в дерево ударила молния, отломив большую ветку, а на месте слома проступил лик игумена Назария.

Лик старца Назария на дереве Игуменского кладбища. 2007 год.

Основной остров архипелага довольно большой: 9,5 км в длину и 6 км в ширину. По нему можно гулять часами. Хочется посмотреть, как можно больше, а потому я на пристани беру на прокат моторную лодку и отправляюсь в плавание. Именно с воды многое и видно: скиты, храмы, мосты и серо-желтые валуны, усиженные пригревшимися на солнце чайками. На этот раз мой капитан, бывалый паренек, угостил меня копченой монастырской рыбкой. Плыли и останавливались прямо у скал. Разглядывал и читал древние надписи, начертанные на нависших над водой серо-рыжих скалах. Наблюдал в бинокль за жизнью местных жителей.

Кстати сегодня на острове живёт около двухсот человек. Есть семьи с детьми, есть школа. День был очень насыщен впечатлениями, а завтра вновь на архипелаг.

На Валааме

Заметил, что день здесь, что неделя тянется. Поинтересовался у попутчиков – у них такое же ощущение. Видимо одним из свойств этих мест является продление жизни всякого, кто здесь бывает».

Эти строки спустя много лет, в 2014 году напишет Терентий Травник, в своем стихотворении «Родина».

Валаам. 2007 год.