Виктория Левина - Подмостки и декорации

Мы уже плачем от смеха! Солнце палит нещадно, жарко ужасно, но никто не замечает всех этих неудобств.

Цафрир продолжает свой рассказ о жизни драматурга, такой внешне бедной событиями, но такой нетривиальной!

Жизни, прошедшей в атмосфере всех этих киосков, аптек, квартир беженцев из Европы прошлого века, проституток, их сутенёров и всех на свете соседей, жизни простого человека, о котором сказал Томас Манн: «Внутри у него потроха, и они воняют»…

Муж мой когда-то в молодости, после армии, работал завхозом в одном из тель-авивских театров. Он хорошо помнит этого худощавого, замкнутого, необщительного и одинокого человека, каким был Ханох.

На репетициях своих пьес он сидел вдали от всех, на последних рядах, изредка бросая короткие замечания по ходу репетиции, а потом как-то незаметно исчезал… За него говорили сами его диалоги, его бурлеск, его цинизм и восторг, его безграничная жалость к этому существу – человеку «левинских» подмостков.

Вот заканчивается очередной скетч у одного из киосков эмигрантского района, в который как-то очень естественно вовлекаются местные проститутки, отпустившие клиентов и высунувшиеся на улицы субботнего мегаполиса.

Цафрир перебрасывается с ними шуточками, они органично вписываются в сцену выяснения отношений между двумя любовниками со стажем.

Улица – часть декорации, улица хохочет, острословит!

Проехала неотложка. Говорят, кого-то зарезали на соседней улице. Разборки мафии. И это тоже – часть декорации.

– Мы пройдём сейчас в сердце «клоаки беженцев» – Старую и Новую «тахану мерказит» (автобусные станции), – говорит Цафрир.

Я – в шоке! Вспоминаю прогулку по криминальным кварталам с наркоманами и наркоманками, ворами из тель-авивских легенд и проститутками-транссексуалами, которую нам проводили от работы… Репортёр скандальных «жёлтых хроник», знакомый лично со всеми этими «легендами» южного Тель-Авива, пользуясь темнотой и анонимностью, подводил их к нам, знакомил, представлял историю жизни…

Я тогда, прорыдав пару дней, зареклась от походов на самое «дно».

И вот теперь нас снова отправляют в ад?

Бесконечные ряды благоустроенных ресторанчиков и магазинчиков, аккуратненькие комнаты на съём, толпы, тысячи и тысячи беженцев с чёрной, коричневой, жёлтой по цвету кожей, разных оттенков!

Запаха бедности не чувствуется. Только количество всех этих заведений и «мэагрим» (эмигрантов) поражает!

Бедный-бедный Южный Тель-Авив!

На улицах – толпы народа.

Мы здесь – какое-то инородное тело.

Цафрир гордо вышагивает впереди, за ним – мы, ошарашенные и огорошенные…

Музыка театральных подмостков «от Ханоха Левина» звучит громче местных музык.

Все поворачивают головы.

Из-за угла появляется наша актриса, в шляпке европейской беженки прошлого века, с саквояжем в руках.

Она наконец-то добралась до «страны обетованной», страны мечтанной!

Тысячи долларов заплачены, и вымолено разрешение сойти на берег через кордоны, коррупцию и обман чиновников.

Ещё немного – и вот оно, желанное Средиземноморье, белый Тель-Авив, синее небо!

Чиновник непреклонен. У него – квота. Он не может принять госпожу на берег, нет, даже за деньги. Последние деньги.

Эмигранты обступают спонтанную сцену – раблезианскую улицу Южного Тель-Авива…

Актриса играет одну из пьес Ханоха. В полной тишине. Бессмертную пьесу.

Рот её – чёрная дыра!

Крик.

«Крик» Мунка.

Саквояж прижат к груди.

Крик, беззвучный перекошенный крик.

Музыка Цафрира.

Плачу в голос, не могу сдержать рыданий.

Слёзы градом и пот стекают из-под полей новоприобретённой шляпы. От солнца.

Читаю книгу, читаю который день… С начала и до конца, а потом – снова сначала! Книга не отпускает меня – герои её вошли в мою жизнь, держат меня за руку, заглядывают в глаза и неспешно рассказывают свои истории: и Батя, и Шломо, и Еська…

Каждой страницей своей книга рассказывает мне и о детстве моего папки – рыженького Йоськи (Яна – впоследствии), семнадцатого сына в семье местного сапожника в таком же еврейском местечке в Беларуси, в Рогачёве.

Как знакомы мне все герои Ефима Златкина, как много я знаю о них, ни разу их не видевшая и не бывавшая в Михалине! Семьи многих героев книги недосчитались тринадцати, пятнадцати, семнадцати человек (рассказ «В Пряничках расстреляли нашу семью»), которые были уничтожены в ямах Холокоста. Мои дед и бабушка и все члены семьи, всего двенадцать, не успевшие и не желавшие покидать Рогачёв, тоже были закопаны живыми на центральной площади местечка, как семья, вырастившая 5 (пять!) человек Высшего комсостава Красной Армии! Я читаю книгу Ефима и думаю о своей семье, которую не знала.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.