Виктор Павлов - По развилкам русской истории

– Я думаю, что никакой инициативы объединения не было, – несколько неожиданно начал Историк, – просто северные славянские племена начали искать себе защиту среди ближайших соседей. Искали того, кто понадежнее и посильнее и выбрали прибалтов.

– Однако археологические раскопки указывают на норманнский след пришельцев, – сослался Археолог на объективные факты.

– Следы могли оставить все, кто побывали в тех краях, да и между прибалтийскими и скандинавскими народами были тесные связи, как раз об их присутствии и могли свидетельствовать раскопки. Ведь Вам, вероятно, встречались на территории проживания северных славян и следы прибалтийских племён? – спросил Историк.

– В этом как раз ничего удивительного нет, следы соседей присутствуют всегда, а вот факты, свидетельствующие о появлении дальних народов, требуют своего объяснения. С какой целью они там появились – воевать, торговать или жить? – не сдавался Археолог.

В этом положении цугцванга, как говорят шахматисты, когда любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции, нам с Вами, уважаемый читатель, ничего не остается, как самим поразмыслить логически. Инициатива объединения все-таки должна была быть. Хотя бы для того, чтобы стать больше и сильнее. Но вот каким путем стать «больше и сильнее»? В истории человечества для этого отработаны три возможных пути. Первый – когда «сильный» становится больше за счет «слабого», приводя его огнем и мечом к своей власти. Этот пример мы видели при создании Священной Римской империи Карла Великого. Там сильное королевство Фракии привело под свою корону западноевропейские племена и государства. Такой путь объединения не подходил для восточнославянских племен, поскольку среди них не было явного доминанта.

Второй путь предполагал союз равноправных общественных групп или племён на основе заключенного между ними договора. До таких межплеменных отношений дело в то время еще не дошло, и эта дорога к объединению славян, к сожалению, была заказана. Была еще и третья дорога, когда можно объединиться вокруг кого-то сильного, отдавая ему свою преданность или расплачиваясь своими богатствами. Такой путь в то время был очень распространен, он носил имя «данни-чества». Слабые платили дань сильному за свою безопасность. Например, Господин Великий Новгород получал дань от угро-финских племён, живших на севере Восточной Европы. Вариант «данничества» подходил восточнославянским племенам того времени, но у него был крупный недостаток – он не был дорогой для образования самостоятельного государства. И об этом должны были задумываться наиболее, как сейчас говорят, «продвинутые» славянские вожди, поскольку у них перед глазами были примеры сильных западных и восточных государств. Для его создания славяне пошли другой, четвёртой дорогой, отличной от описанных ранее. Были приглашены предводители со стороны, имеющие сильное вооруженное формирование – дружину и связи среди западных властителей. В этом варианте было свое преимущество: опыт и сила пришельцев направлялись на защиту от внешнего врага и наведение внутреннего порядка. При этом исключалась возможность геноцида местных племен, поскольку за пришельцами не стояли их многочисленные сородичи. Власть оставалась поделённой между местными вождями и пришельцами на обоюдовыгодных условиях. При их нарушении со стороны пришельцев за местными оставалось право отозвать их или прогнать силой; при невыполнении условий местными вождями «гости» покидали «хозяев». При благоприятных отношениях между договаривающимися сторонами сплав местной и пришедшей элит давал возможность создать государственную власть, что, в конце концов, и произошло. Именно это и позволяет нам считать, что при создании русского государства не племена выбрали государствообразующую дорогу, а дорога – их. Быть может это Божье соизволение и стало гарантом многовекового существования русского государства. Была исключена или, по меньшей мере, существенно понижена степень вражды между разноплеменными людьми, вошедшими в одно государство. Ведь именно огонь этой вражды сжёг связи между западноевропейскими племенами, силой загнанных в Священную римскую империю. В создаваемом новом славянском государстве огонь вражды не разгорелся.

И все-таки, откуда пришли новые люди, вокруг которых началось объединение славянских племён? Вопрос интересен для русского человека, и вокруг этого вопроса, в основном, идут баталии между историками и интерпретаторами истории.

Начнем разбираться с того, что пришельцы не принесли с собой своих богов, а молились славянским, языческим. Можно сделать вывод о том, что они не очень отличались от богов их родины, и это становится первым аргументом в пользу прибалтийской версии. Вторым аргументом можно назвать язык общения между варягами-пришельцами и местным славянским населением. Трудно представить, что рядом с варяжскими князьями и их воинами присутствовали переводчики-толмачи, ведущие синхронный перевод со славянских наречии на германо-романский язык. Обе стороны должны были хотя бы понимать друг друга, что характерно, скорее всего, для народов граничащих друг с другом. Третьим аргументом в пользу прибалтийской версии может быть предположение о близости письменности пришедших варягов и, как минимум, новгородцев. Все они пользовались так называемым “русским письмом” – глаголицей. По всей видимости, она существовала в Новгороде. Не мог же город, основным видом занятий которого являлась торговля, не иметь письменности. Вполне вероятно, что на глаголице (либо на подобном алфавите) писались торговые договоры.

Факт распространения глаголицы обыгрывается некоторыми современными авторами, доказывающими наличие всеобщей грамотности в Древней Руси и называющими русский язык прародителем европейских языков. Но это была совсем не наша Русь, наш русский экспресс в то время ещё не был сформирован. Глаголица, представляющая “русские письмена ” изначально не была славянской, только к концу IX века она становится одной из славянских азбук. Упоминание о ней впервые встречается в Житии Константина Философа (Кирилла), в котором говорится, что Кирилл, посетивший в середине IX века Херсонес (в то время византийский город), видел там Евангелие и псалтырь, написанный “русскими письмены ”. Кирилл действительно мог читать книгу, написанную на глаголице, имеющей базовые греческие буквы, мало соответствующие восточнославянскому языку. Глаголица имела распространение в Восточной Европе, ей пользовались и восточные славяне для составления дипломатических договоров и других документов как до, так и после появления кириллицы, адаптированной Кириллом под восточнославянский язык. Название “русские письмена ” нельзя также связать и с Киевской Русью, глаголица появилась ещё до ее образования, и наиболее вероятно, что её автор был грек, проживавший в Придунайской Руси, соседствующей с Болгарией.