Елена Ямпольская - О культуре и не только

Свиная голова на ступенях МХТ равноценна «Идеальному мужу» на его сцене. Хорошо бы в нашей жизни однажды не нашлось места ни тому, ни другому.

14.05.2015

ОБЕЩАЮ накормить страну – вкусно, качественно и доступно, – заявил новый министр сельского хозяйства, в недавнем прошлом – губернатор Краснодарского края Александр Ткачев.

Бог весть, сдержит ли слово, но сам факт столь конкретного, я бы сказала – слюноотделительного посула вдохновляет. Предлагаю перенести это деловое и ясное целеполагание в область культуры. Наша задача – накормить народ. Досыта. От пуза. Чтобы не хватало только птичьего молока – того, которое без кавычек.

Лопайте, товарищи. Трескайте, дамы и господа. Насыщайтесь. Все экологически чистое, без вредных примесей, с грядки, с дерева, с пылу, с жару.

Настаиваю: российской культуре нужна своя Продовольственная программа. Мечтаю о временах, когда наши арт-«прилавки» начнут ломиться от аппетитной снеди – чтобы глаз разбегался. Сплю и вижу молочные реки тонкого психологического реализма в кисельных берегах оригинальных художественных решений. Хочу, чтобы бутафорская роскошь «Кубанских казаков» обрела сочную мякоть и хрустящую свежесть прежде всего в нашей культуре.

Среди патриотов-аскетов стало модно адресовать согражданам упрек: вы, мол, слишком много кушаете. В смысле – зажрались. Тенденция к затягиванию поясов коснулась уже и культурной сферы: одно запретить, другое заморозить, третье объявить ядовитым, фарш попытаться провернуть назад.

Но – чем рвать последний кусок изо рта у дистрофика, может, лучше накрыть раблезиански обильный стол? Поменьше ограничений, побогаче меню. Дело, конечно, хлопотное, зато и окупится общенациональная трапеза сторицей. Обернется здоровьем и моральным, и физическим.

В диету как средство от бескормицы – не верю. Духовное голодание – не считаю лечебным категорически. Убеждена: мы имеем дело с давно и безнадежно постящимися людьми. Не забывайте: те, кто любит покричать о сталинском голодоморе, за последние двадцать пять лет устроили стране свой изощренный голодомор – культурный. Раздельное (с народом, с традициями, с совестью) питание для «креаклов» и ларечный ассортимент – чипсы под газировку – для «быдла».

Кажущееся изобилие обманчиво: это пустая еда, от которой личность не растет, а только зашлаковывается. Одноразовые книги, фильмы, спектакли вызывают изжогу и мутноту. «Вроде 60 каналов в телевизоре, а посмотреть нечего», – день за днем привычно изумляются наши оголодавшие соотечественники.

Громкие премьеры напоминают картошку фри: пока горячая, есть можно, назавтра от сальных останков – рвотный спазм. Вот уже четверть века необходимые витамины, микроэлементы, аминокислоты, белок для поддержания мышцы патриотизма и сложные углеводы нестыдных развлечений мы получаем в основном из советских припасов. Которые язык не повернется назвать консервами.

Пользуясь гастрономической безграмотностью новых поколений, продюсеры меняют шеф-поваров на кухарок, рецепты Молоховец – на общепитовский эрзац, приучают творцов крошить в оливье любительскую колбасу. Эта порочная практика захватила даже те заведения, где три мишленовские звезды держались веками. Я тут отведала премьеру «Восемь любящих женщин» в Малом театре. С тоской глядя на сцену, вспоминала уже не актуальное – из Власа Дорошевича: «Что бы там ни было, но лучше, чем в Малом театре, все-таки в России не играют нигде». И поражалась, как возможно на столь прославленной кухне приготовить такое антрепризное варево, такой откровенный «доширак». Публика искренне аплодирует – ибо слаще морковки давно ничего не едала. Тем более, что на фоне «Гоголь-центра» убогие «Восемь женщин» – нектар и амброзия. Правда, выходя из зала, обсуждают любые темы, кроме спектакля – нечему усваиваться, прошел насквозь…

Культурное недоедание привело страну к рахиту, чахотке, изменению гормонального фона.

Главный выход лично я вижу в резком увеличении разнообразия и качества отечественного культурного продукта. Как решается задача, поставленная министром Ткачевым? За счет поддержки родного производителя, предоставления ему преференций и льгот, поощрения фермерства. В культуре – то же самое.

Хватит дотировать тех, кто кормит народ помоями. Причем однотипными: скажем, вся «новая драма» и модная режиссура – это типичный сетевой фастфуд, не различающийся в Москве, Питере, Пскове, Новосибирске. Надо дать возможность пробиться новым новым – искать их по стране, задействуя в том числе местные отделения творческих союзов, проводить общероссийские конкурсы – не ради пиара членов жюри, а ради выявления нескоропортящихся талантов. Крепко связать молодых с мэтрами, которые, слава Богу, еще живы. Возродить значение школы, ученичества, долгого кропотливого труда. Вернуть молодым дарованиям чувство перспективы – прямой и обратной, жизни не только в сиюминутности, но в прошлом и в будущем. Тащить вперед и вверх непохожесть, неповторимость – вместо лакейского умения сделать «Точь-в-точь» или «Один в один». Скворец – милая птичка, но России сегодня необходимы соловьи.

Долой профанское сыроедение («художник так видит») и ханжеское вегетарианство («пусть не талантливо, зато нравственно»). Прочь диеты по идеологической группе крови. Отогнав от плиты профессиональных либералов, не подпускайте к ней профессиональных патриотов. Не позволяйте язвенникам составлять книгу «О вкусной и здоровой культуре»: лозунги малокалорийны. Жить надо не лозунгами, жить надо душой.

А душа, если ее разохотить, требует продолжения банкета. Растите гурманов, приучайте человека с малолетства к богатейшей национальной кухне, потом – к лучшим кухням мира. Кладите, не бойтесь, и соль, и перец. Даже пикантность уместна, если превращает блюдо в деликатес, а не в причину моральной язвы.

Воспитывайте вкус, он – лучшая защита организма от отравы. У человека с развитым вкусом выставки Гельмана, книжки Акунина, дизайн Лебедева полетят в мусоропровод, как просроченный йогурт. А вот два десятка песен Макаревича останутся – невзирая на раннюю деменцию автора.

В отличие от безудержного чревоугодничества, душеугодничество – то есть насыщение души – и полезно, и безгрешно. Вкусно должно быть жить на этом свете, господа. Представляю будущую – нажористую – культурную жизнь. Афиши трещат от спелости – мы уписываем за обе щеки, что не съедим, то понадкусываем. Естественно, начнутся капризы: это для нас недостаточно изящно, это не вполне самобытно. Мы забудем времена, когда лакомились мороженным «Левиафаном»: сытый голодного не разумеет. Нам снова позавидует Европа: какой балет, какие фильмы, какие голоса! Сам бы ел, да денег мало…