Владимир Мединский - О русском воровстве, особом пути и долготерпении

Но давайте подумаем о том, как отразились эти цари в русском народном сознании. Анна Иоанновна с ее фаворитом-Бироном и «бироновщиной» уже века служит своего рода историческим пугалом.

К Елизавете отношение неплохое, но, скорее, насмешливое, легкое - под стать ей самой.

Веселая царица

Была Елисавет:

Поет и веселится,

Порядка только нет. [206]

Екатерину Великую дворянство боготворило - «Золотой век Екатерины». Но и в ней ценили вовсе не любовь к парадным платьям и роскошным каретам.

Екатерина у А. С. Пушкина ведет себя как раз в полном соответствии с народным идеалом простоты, в том числе и простоты в одежде и украшениях. Пожилая дама, которую встречает Маша Миронова, капитанская дочка, в садах Царского села, выглядит как небогатая дворянка. [207] Чтобы читатель мог полюбить Екатерину, Пушкин просто не мог описать ее иначе.

Малокультурная и грубая Анна Иоанновна - Хлынов в юбке, и при том Хлынов или Тит Титыч на случайно занятом ею троне. В народное сознание, в том числе в сознание дворянства она вошла именно как «ненастоящий» царь.

Екатерина II имела права на престол еще меньше чем Анна, но она вела себя так, что стала в представлении людей «настоящей царицей». То есть вела себя просто, естественно и при том поддерживала идеи просвещения, сама писала фельетоны и пьесы, помогала Сумарокову и Державину.

И высшие царедворцы XVIII века оценивались так же. Расфуфыренный, как павлин, Шувалов вообще не оставил о себе никакой памяти в народе.

Прочно запомнился Алексей Орлов, который любил кулачные бои, в праздники ходил по улицам Москвы и разговаривал с «простым народом». Единственным украшением, которое носил до конца своих дней Алексей Орлов, был простой железный перстень, подаренный Сен-Жерменом. Он же вносил правки в переводы с французского, если переводчики врали.

Григорий Потемкин мог бы, при желании, есть исключительно фуа-гра на золоте. Но он, составляя сложнейшие планы развития артиллерийского парка России и чертя сложные формулы, прихлебывал обожаемые им кислые щи из стеклянной бутылки с широким горлышком, чтобы не накапать на чертежи.

Александр Пушкин знал историю, как профессиональный историк. Писал стихи на французском языке, [208] профессионально фехтовал и стрелял из пистолетов, а сидел на коне так, что во время путешествия на юг получал предложения вступить на военную службу. И при том тратил деньги на книги, а не на наряды. Не будь Пушкин прост и доступен, и ему не стать бы народной легендой.

Все эти люди, и цари, и царедворцы, и «рядовые» дворяне (как камер-юнкер Пушкин) в глазах иностранцев сочетали несочетаемое: относительно низкий уровень потребления и абсолютно высокий уровень культуры. А свое высокое положение в обществе ценили совсем не в такой степени, в какой это казалось естественным для европейцев.

Как писал Николай Некрасов, перефразировав недоуменные слова графа Ростопчина, сказанные после восстания декабристов:

В Европе сапожник, чтоб барином стать,

Бунтует, - понятное дело!

У нас революцию сделала знать:

В сапожники, что ль, захотела?… [209]

Впрочем, пока мы говорили о бытовой неприхотливости русских и о нашем долготерпении в области повседневной жизни. Миф же - не только об этом. Якобы русские неприхотливы и в общественной жизни. Их устраивает жесткость, даже жестокость властей. Им нравится быть рабами начальства.

Проверим, насколько это соответствует действительности.

Невозможно оценивать поведение предков, исходя из современных представлений. Слишком многое в жизни людей XVIII, даже XIX веков кажется нам диким, жестоким, нелепым. Но все познается в сравнении: надо сравнить, как вели себя и как осознавали себя люди в одну и ту же эпоху в разных странах.

Стоит проделать такую работу, и мы убедимся: совершенно разные оценки даются одним и тем же по смыслу событиям. Елизавета Петровна и Фридрих II Прусский - современники, люди середины XVIII столетия. Приведу два случая из придворной жизни этого времени, связанные с этими коронованными особами.

Случай первый: Петербург. Царица Елизавета Петровна из-за бессонницы вышла из своих покоев раньше обычного. И обнаружила: ее фрейлина, 15-летняя княжна Гагарина, сигает из комнаты вместе с каким-то гвардейским поручиком.

- Рано начинаешь, милая… Не обессудь… - вздохнула императрица.

Царица, как была в шлафроке (т. е. попросту, в ночной рубашке), так за ухо и отвела юную фрейлину к дивану, разложила, и собственноручно выпорола розгами. Если верить придворной легенде, княжна вопила так, что сбежавшиеся придворные стали просить царицу о прощении «подлянки». В их числе был и тот самый поручик.

Елизавета экзекуцию не прекратила, Гагарина получила сполна. Но позже царица пару поженила, а на их свадьбе пила водку, кричала «горько», плясала и закусывала своими любимыми пирогами с морковкой.

Случай второй: резиденция прусских королей, Берлин. Юный принц Фридрих (будущий король Фридрих II Прусский) собирается жениться на некой Клариссе Риттер, бедной дворяночке. Его отца, тоже Фридриха, такой брак совершенно не устраивает. Чтобы остудить пыл принца, папа-король отсылает его подальше, предварительно излупив тростью. О дальнейших событиях есть две похожие, но все же разные версии. Согласно одной, король Фридрих I собственноручно выпорол Клариссу Риттер палкой, «пока окровавленные одежды не упали с нее в виде лохмотьев». Согласно другой версии, прусский монарх пригласил палача, а сам сидел в кресле и упивался воплями Клариссы… Ну да, пока окровавленные одежды не упали. А потом отправил Клариссу в тюрьму, где содержались воровки и проститутки. Девицу отпустили из тюрьмы только после того, как Фридрих Фридрихо-вич, будущий король, был уже женат на креатуре его папы.

В этих историях оба монарха друг друга стоят, но поведение Елизаветы все же как-то беззлобнее, что ли… А главное, у современников было совершенно одинаковое отношение к событиям такого рода - по обе стороны российско-прусской границы. Никак нельзя сказать, что немцы возмущались поведением своего короля, а русские - своей императрицы. Король «справедливо» наказал негодницу, без всякого права посягнувшую на трон. Императрица, взяв в свой штат девицу Гагарину, тем самым взяла на себя и обязательства по ее воспитанию. А маменька и должна время от времени матерински посечь провинившееся чадо. Причем, явив строгость, императрица сразу же явила и «матернюю милость», устраивая судьбу княжны и вызывая этим умиленные всхлипывания современников.