Алексей Никольский - Приветы традиционной истории от Карамзина

Возникает недоумённый вопрос, чем уж так страшен был в XV и XVI веках латиноязычным европейцам наш захолустный Новгород? Любопытно также, существует ли какая-нибудь похожая пословица про какой другой «страшный» город?

«Стриковский (см. в его Хронике гл. III) видел на Галатских воротах, против Константинополя, изображение всадника, бывшего Московским гербом, и думал, что сей всадник списан там с древнего щита Олегова!» — сообщает Карамзин и комментирует:

«Князь мог повесить щит свой на Цареградских воротах, но Греки не захотели бы долго им любоваться; и Св. Георгий не был конечно гербом Олеговым». И сообщает далее: «В другом месте Стриковский пишет, что под сим гербом находилась Греческая надпись, и что содержанием её были славные дела Владимира Святого, зятя Греческих Императоров». (с.258)

Речь о знаменитом походе Олега на Царьград 906 года, «счастливый и славный поход, коми Олег увенчал свои дела воинские». (с.103) «Греческие Историки молчат о сём важном случае», — недоумевает Карамзин на той же странице, а в примечаниях сообщает, какие именно историки молчат: «Лев Грамматик, Симеон Логофета, Продолжатель Константинов, Георгий Монах, Кедрин, Зонара — самые те, которые повествуют о нападении Россиян в 866 и 941 году». (с.259) Тем не менее в достоверности любимого Нестора Карамзин не сомневается и здесь.

Знаменитые договоры русских с греками, заключённые Олегом и Игорем, тоже не имеют подтверждения в византийских источниках. Тем не менее Карамзин не сомневается и в их подлинности. Вот его мотивировка: «Хотя Византийские Летописцы не упоминают о сём договоре, ни о прежнем, заключённом в Олегово время; но содержание оных так верно представляет нам взаимные отношения Греков и Россиян X века, так сообразно с обстоятельствами времени, что мы не можем усомниться в их истине…» (с.116–117)

И наоборот, описывая устав князя Владимира, Карамзин в заключение объявляет его подложным и приводит «доказательство»: «там Владимир пишет, что Патриарх Фотий дал ему первого Митрополита Леона; а Фотий умер за 90 лет до сего Великого Князя» (с.166)

А может быть, не Устав подложный, а в хронологии ошибка?

Кстати, патриарх, крестивший Владимира, по Карамзину, «назывался Николай Хрисовергий, а не Сергий, не Фотий, как говорят новейшие Летописцы Русские» (с.283)

Значит, не только «подложный Устав» врёт, но и в летописях разнобой? А мы уверенной рукой выберем одну, а остальные объявим «неправильными»!

Так кто крестил Владимира? И когда?

Карамзин приводит сведения русских летописей о том, как принявший христианство Владимир насаждает новую веру по русским городам: «Лет. Никонов. и сочинитель Книги Степенной сказывают, что „Киевский Митрополит с шестью Епископами Фотия Патриарха, с Добрынею и с Анастасом Корсунским, ходил в Новгород, и сокрушил там идолов; а после в Ростов, где также насадил Христианство. Через год сам Великий Князь отправился с двумя Фотиевыми Епископами в Суздальскую землю, крестил народ и построил город Владимир на Клязьме“. — Автор Синопсиса повествует (ссылаясь на Стриковского), что „Великий Князь с тремя Епископами Патриарха Сергия, Иоакимом, Феодором и Фомою, ездил в Суздальскую, Ростовскую и Новогородскую область для крещения тамошних жителей; оставил в городе Владимире, им основанном, Епископа Феодора, в Ростове Фому, в Новегороде Иоакима“. Сей невежда», — возмущается Карамзин, ибо признаёт только любимого «Нестора», — «поверив Стриковскому, говорит ещё, что столицею Великих Князей был с того времени Владимир на Клязьме! Правда, что и в других новейших летописях находится следующее: „в лето 6498 Володимер, пришед из Киева в Суздальскую землю, постави град во своё имя и спом посыпа (окружил валом) и церковь Св. Богородицу Соборную древяну постави“ (см. Воскресен. I, 153). Сие известие основано на сказании Летописца Суздальского, жившего в исходе XII столетия. Он говорит, что Владимир на Клязьме построен Владимиром Великим <���…>: действительно Владимиром и Великим, но только не Святым, а Мономахом…» (с.290)

ТИ в действии: солидарное сообщение пяти (!) источников без малейшего сомнения поправлено уверенной рукой историка.

А я усматриваю в этих сообщениях неожиданные проявления обнаруженного НХ 100-летнего хронологического сдвига в русской истории: перемешивание фактов биографий двух Владимиров, обоих Великих и обоих, кстати, в крещении Василиев.

«Кардинал Бароний повторяет в своих Церковных Летописях (Annal. Eccles. T. XI, стр.30–31) сказку о Римском Св. Мученике Бонифатии, который будто бы в начале XI века крестил Россиян; но должно знать, что сей Мученик был не в России, а в Пруссии (см. Гарткнох. Alt- und Neues Preussen, стр.456)» (с.298).

Карамзин цитирует «The oriental Geography of Ebn-Haukal», сочинение X века: «Близ Козарии, на берегах Ателя (Волги), есть народ Бертас; но земля сих людей называется вообще и Козарскою, Русскою (Rus) или Серир… Руси три поколения: одно близ Болгарии; Царь его живёт в городе Гунабе, который обширнее столицы Болгарской. Другое поколение называется Артанами или Артаями: Царь его живёт в Арте; а третие поколение, именем Дшелабе, обитает выше. Но для торговли никто не ездит далее Болгарской столицы; никто не ездит до Арты, ибо жители убивают всякого иноземца. Арта производит свинец и олово (?), и зверя называемого чёрною куницею или Скифским соболем. Русские жгут мёртвых и не бреют бород». (с.305–306)

Интересно, что это за «Арта» такая, где «убивают всякого иноземца»? Карамзин по этому поводу замечает: «Сие известие любопытно; но имена поколений и городов непонятны» (с.306).

«Владимир, желая завладеть Камскою Болгариею, отправился на судах вниз по Волге вместе с Новгородцами и знаменитым Добрынею; берегом шли конные Торки, союзники или наёмники Россиян. Здесь в первый раз упоминается о сём народе, единоплеменном с Туркоманами и Печенегами: он кочевал в степях на юговосточных границах России, там же, где скитались Орды Печенежские» (с.147).

«Туркоманы были уже славны в Несторово время, овладев в 1074 году Сириею, а в 1082 году Иерусалимом, хотя и не на долго. Нынешние Османские или Оттоманские Турки были тогда ещё неизвестны. — Наши Летописцы называли Торков и Берендеев Черкасами. <���…> В 1080 году Торки обитали не далеко от Переяславля. Нестор пишет: „в лето 6588 заратишась Торки Переяславльстии“. Другие перешли к Россиянам и поселились в Киевской Губернии, между реками Стугною и Росью…» (с.283)