Алексей Никольский - Приветы традиционной истории от Карамзина

Напоминаю, что по НХ турки=черкасы=казаки. Хронологический сдвиг привёл к появлению в XI в. неких «торков», которые «совсем не то, что турки».

Всем известно, что из высших правителей Руси первой христианскую веру приняла Ольга. Однако с датировкой этого знаменательного события возникают неожиданные сложности. Карамзин следует «Нестору» и датирует крещение Ольги 955 годом. При этом сообщает: «Патриарх, крестивший Ольгу, назван во многих списках Несторовой летописи Фотием: его уже около 60 лет не было на свете; мог крестить её Феофилакт или Полиевкт» (с.270). Но византийские источники указывают другие даты! «Кедрин, Историк XI века, сказав, что в 945 году Император Константин Багрянородный взял Романа в соправители, и что два Князя Турецкие (или Венгерские) приняли Веру Христову в Цареграде, говорит о крещении Ольги, о смерти Романовой супруги Берты или Евдокии, о поражении Хавдаса, вождя Арабского, и наконец о смерти Патриарха Феофилакта. Жена Романова умерла в 949 году (см. Дюканж. Famil. August. Bysant. стр.143): следственно Ольга крестилась или в сём году или ещё прежде? Хавдас был побеждён два раза, в 950 и 956 г. (Аль-Макин. Historia Saracenica г. Эгиры 339 и 345), а Феофилакт умер в 956. — Но в книге, приписываемой самому Константину Багрянородному (de Cerim. Aul. Busant.) сказано, что он угощал Великую Княгиню Российскую 9 Сентября в Среду и 18 Октября в Воскресенье: по Пасхальному кругу сии числа были Средою и Воскресеньем в 946 и 957 годах» (там же).

В другом примечании Карамзин сообщает: «Константин в книге de Cer. Aul. Byz. не говорит ни слова о крещении Ольги: молчание его заставило учёного Геснера сомневаться в истинности сего случая. Но в книге, сочинённой единственно для описания придворных обрядов, нужно ли было говорить о крещении Ольгином? Вот слова Кедрина (писавшего в половине XI века) и Зонары: „Ольга, супруга Князя Российского, который ходил со флотом против Греков, по смерти мужа была в Константинополе; крестилась там, оказала великое усердие к Вере истинной и с честию возвратилась в отечество“ (Memor. popul. II, 976). — Продолжатель летописи Региноновой также упоминает о крещении Ольги в царствование Романа — вероятно, сына Константинова. [6] А вот уже и вариант! Будут и другие варианты. — Pirx. Он называет её Королевою Ругийскою, Еленою (см. Ассемани Kalend. Eccl. univ. IV, 20)» (с.271).

«К сим достоверным известиям о бытии Ольгином в Константинополе, — продолжает Карамзин, по обыкновению не поясняя, по каким критериям он отделяет „достоверные“ известия от недостоверных, — народное баснословие прибавило, в нашей древней летописи, невероятную сказку, что Император, пленённый её разумом и красотою, предлагал ей руку свою и корону; но что Ольга — наречённая во святом крещении Еленою — отвергнула его предложение, напомнив восприемнику своему о духовном союзе с нею, который, по закону Христианскому, служил препятствием для союза брачного между ими. — И комментирует: — Во-первых Константин имел супругу; [7] А Роман? — Pirx. во-вторых Ольге было тогда уже не менее шестидесяти лет. Она могла пленить его умом своим, а не красотою» (с.125). А в примечании к этому пассажу Карамзин приводит ещё один вариант: «В древних списках, в Пушкин. и в Троицк., сказано, что Греческим Царём был тогда Цимиский: в новейших, в Кенигсберг. и других, сия Несторова ошибка поправлена, и вместо Цимиския поставлен Константин» (с.271).

Ознакомившись со всей этой потрясающей разноголосицей, я склонен сделать, может быть, на чей-нибудь взгляд и чрезмерно радикальный, но, по-моему, очень логичный вывод: во всех приведённых «свидетельствах» или совсем ничего, или почти ничего достоверного нет. Любой, кто захочет серьёзно возразить против такого вывода, должен будет внятно объяснить, почему он принимает показания одних источников и отвергает показания других. Карамзин объяснять это даже не пытается.

Повествуя об антиязыческих мерах окрестившейся Ольги, Карамзин цитирует Татищева:

«Татищев пишет (г.964): „тогда же отреши Ольга Княжее , а уложила брать от жениха по черне куне, как Князю, так и Боярину от его подданного“. В примечании говорит, что сие место взято им из Раскольничьей летописи; что Княжим называлось, может быть, право господ растлевать невест в своих поместьях, и ссылается на Геродота!» (с.272–273)

Восклицательный знак должен, видимо, символизировать степень карамзинского недоумения. А чего, собственно, недоумевать — от Геродота до Татищева каких-нибудь 250–300 лет. Карамзин через полвека после Татищева уже этого не знал…

«Летописцы Немецкие говорят о Посольстве её [8] Карамзин имеет в виду Ольгу, правда, как увидим ниже, эти летописцы этого имени не знают — Pirx. в Германию к Императору Оттону I» (с.130) В примечании Карамзин указывает источники: «Continuator Reginonis год 959, Annalista Hildensheimensis в том же году, Ламберт Ашаффенбургский в 960» (с.275). И далее сообщает: «Немецкие Летописцы говорят, будто бы Россияне требовали от Императора Христианских учителей. Ламберт (который жил в XI веке) пишет, что Оттон действительно послал в Россию Епископа Адальберта, но что сей Епископ едва мог спастись оттуда бегством. <���…> Сей Летописец не именует Ольги; [9] Похоже, что под этим именем немцы её вообще не знают — Pirx. но современный Продолжатель Регинона точно говорит: Legati Helenae Reginae Rugorum (вместо Russorum)» (там же). И комментарии к данному разночтению: «Учёный Ассемани думает, что сие известие в Региноновом Продолжателе надобно читать так: Legati Helenae Reginae Russorum , quae sub Romano Imp. Constantinopolitano Constantinopoli baptizata est; necnon legati Rugorum, ad Regem Ottonem venientes [послы Елены, правительницы россиян, которая была крещена в Константинополе во время правления византийского императора Романа, а также послы ругенцев, прибывшие к императору Оттону], и проч. Мнение его вероятно, равно как и то, что Ламберт хотел написать Legati Rugiae gentis [послы ругенского народа], а не Russiae [российского]. Ссылаются ещё на Дитмара Мерзебургского, который именно пишет, что Адальберт был изгнан язычниками из России (Ditm. Chron. кн. II); но и тут писец мог поставить Russia вместо Rugia» (там же). В общем, беда с этими писцами — понаделали загадок, а куда бедному историку податься?

Тут речь идёт о знаменитой ПВЛ-овской легенде о послах князя Владимира. Карамзин приводит интересные фрагменты из греческой рукописи XVI века, хранимой в Парижской национальной библиотеке: «Князь Российский (говорит сочинитель) желая лучше узнать Христианскую Веру, отправил послов в Рим. Там с великим любопытством осматривали они украшение храмов и старались разведать всё, что касается до священнослужения; видели и Патриарха Римского, именуемого Папою; приняли от него дальнейшие наставления, возвратились в отечество и донесли обо всём Государю, склоняя его в пользу Римской Веры. Но Бояре Княжеские, особенно те, которые подали ему совет исследовать Веры, говорили: Нет, Государь! Надобно прежде узнать Веру Греков. Сказывают, что Константинополь ещё знаменитее Рима [ sic! — Pirx ]: пошли и в Грецию тех же людей, да изберём лучшую из двух Вер Христианских. Благоразумный Князь отправил в Царьград упомянутых четырёх мужей, которые объявили тамошнему Императору, Василию Македонскому, причину своего многотрудного путешествия» (с.283–284). Вот такое «подтверждение»: Василий Македонский вместо Багрянородного, хотя уж в XVI-то веке должны были точно знать, кто как называется.