Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2009 #3

Никогда ещё "индустрик" не испытывал ничего подобного. Его сильно болтало, но едва самолет вырывался на горизонталь, Гагарин начинал восторженно и пристально всматриваться в окружающее пространство, зорко разглядывал сухопутный шельф, как бы исследуя Землю, следил за приборами.

Гагарин ясно понял: Дмитрий Павлович испытывал его. Выдержит парень калейдоскоп страстей — фигур пилотажа, — будет летать, попросит пощады — не видать ему неба.

И Юрий не попросил пощады, хотя временами ему казалось, что "Як" вот-вот потеряет управление и рухнет на землю. Он смотрел, как, прорезая облака, вибрируют концы крыльев, порой, казалось, слышал, как к рокоту двигателя примешивается скрежет ломающегося металла, но мотор уверенно ревел с новой силой, и самолет выделывал новую, ещё более тяжелую для него, пассажира, внеземную загогулину.

Успешно завершив учебную пилотскую программу аэроклуба, Гагарин одновременно подготовил и на "отлично" защитил дипломный проект литейного технолога. В качестве мастера производственного обучения получил распределение на военный завод в Томск. Однако ехать в Сибирь молодой специалист Гагарин всё-таки раздумал. Он уже самостоятельно пилотировал самолёт "Як-18".

В конце октября 1955 года курсант Саратовского аэроклуба Юрий Гагарин получил назначение в ЧВАУЛ — Чкаловское военное авиационное училище лётчиков в Оренбурге. Саратовцы сохранили аэроклубовский "ястребок"; уже много лет в краеведческом музее демонстрируются два "яка": купленный в 1943 году для фронта пчеловодом Ферапонтом Головатым и тот, на котором в 1955 году поднялся в небо над Волгой будущий Первый космонавт.

А тем же летом 1955 года началось строительство вблизи Аральского моря в казахской полупустыне космодрома и населенного пункта…

Однажды, весенним утром 1961 года в деревне Смеловка, что в 40 километрах от Саратова, лесничиха Анна Акимовна Тахтарова, выглянув из окошка, обнаружила, что пятнистый телёночек, лично ею привязанный к колышку, сорвался и удрал, утащив за собой веревку и шпильку деревянную. Анна Акимовна разволновалась и, прихватив шестилетнюю внучку Риту, отправилась на поиски.

Удалившись километра на два от деревни, они вышли к оврагу, за которым начиналось поле и уже рокотали тракторы, занятые весновспашкой. Там-то и увидели бабушка и внучка сказку — не сказку, пришельца — не при-

шельца, но какого-то явно не местного человека, отбивавшегося от шелкового облака парашюта. Он был в высоких сапогах со шнуровкой, как бы в шелковом, тоже оранжевом костюме и белом, словно бы фаянсовом шлеме-шаре. Пришелец помахал рукой старой и малой жительницам Земли и прокричал, показывая пальцем на верхушку шлема, звонким, очень русским тенорком: — Товарищи, свой я, советский! Как бы позвонить по телефону?…

А вот впечатления офицера ПВО от личной встречи с Юрием Гагариным. Тёзка Героя, младший лейтенант Савченко Юрий, был после окончания Эн-гельсского военного училища стажёром в ракетном дивизионе неподалеку от села Подгорное и сопровождал Первого космонавта с места приземления до военного аэродрома за Энгельсом. Оттуда Гагарина транспортным самолетом по курсу над Волгой перебросили на такой же военный аэродром под Куйбышевом.

"Когда выехали из дивизиона, — рассказывал ракетчик Юрий Савченко, — взял с собой фотоаппарат "Заря", однако Юрия Гагарина на месте приземления не фотографировал: слишком сильно было эмоциональное потрясение от приземлившегося пришельца, да и быстро все произошло — "эвакуация" заняла всего несколько минут. В некоторых книгах публикуются снимки Гагарина якобы сразу после приземления, но там никто его не фотографировал".

Первые фотографии были сделаны в ракетном дивизионе — фотографировал стажер Савченко и еще несколько человек.

Выставив охрану вокруг "шарика" (пять-шесть солдат), ракетчики "рванули" в дивизион в Подгорном. У домика, в котором располагались казарма и штаб, толпился народ. Гагарин был внутри, как раз звонил в Куйбышев (с Москвой из дивизиона связи не было) командиру дивизии ПВО, которого попросил передать Главкому ВВС, что задачу выполнил и чувствует себя хорошо.

"Не знаю, как действительно себя чувствовал Юрий Гагарин, — рассказывал Юрий Савченко, — но вел он себя не совсем адекватно. То был скованным, ушедшим в себя, то вдруг начинал без видимого повода громко и неудержимо смеяться. Видимо, всё никак не мог поверить, что вернулся живым и невредимым, что находится на Земле среди людей".

Когда Гагарин вышел из штаба, его попросили сфотографироваться со всеми. Савченко тоже отснял пленку. Потом всю ночь печатал фотографии, которые до сих пор встречает в разных изданиях. На следующий день командир дивизиона майор Гассиев отправил комплект фотографий младшего лейтенанта-стажера Министру обороны Малиновскому, а уже 22 апреля от него пришел ответ с благодарностью.

При входе в Саратовский индустриальный техникум устроены окна-ниши. В одном окне поместили скульптурный портрет Юрия Гагарина из бронзы. В другом — афишу-рекламу Народного музея Колумба Вселенной.

Несмотря на потемнелость металла, Первый космонавт остаётся на нём превосходным молодым мужчиной славянской внешности: высокий лоб с ранними залысинами, широкий и короткий стремительный нос, волевые, азартные линии рта, крепкий подбородок неустрашимого бойца. Особенно удалась скульптору энергетика взгляда. Взор выражает страсть исследователя, профессионального психолога и первопроходца космического пространства. Это взгляд человека на свою колыбель — Землю.

Ни ясным видением путей развития, ни земляным упорством в достижении целей нынешняя власть не обладает. Так же, как даром предвидения — обостренным чутьем опасностей и перспектив. Безо всего этого не то что вывести страну из глубочайшего в истории кризиса, но и просто управлять невозможно.

Однако вопрос о смене кабинета или создании широкой коалиции даже не обсуждается. Тупик. Как же быть?

Выход видится мне в развитии народных движений. Политикой наши соотечественники по-прежнему не интересуются. Но живут-то они на земле — не слишком обустроенной. С проблемами приходится сталкиваться постоянно. На каждом шагу попираются здравый смысл и элементарные нужды. А это самый действенный катализатор протеста.

На помощь сверху надеяться не приходится. Единственная возможность — объединяться снизу. На свой страх и риск. Преодолевая и собственную неготовность к совместной работе, и всевозможные административные препоны. Объединяться и бороться за свои права.