Петр Подгородецкий - Русские идут! Заметки путешественника

3 октября 1990 года – день объединения Германии – был устроен как всенародный праздник. Немцы вообще любят и умеют праздновать, несмотря на то, что их считают людьми прижимистыми и суховатыми. Взять «Октоберфест» хотя бы, на который съезжаются десятки тысяч людей со всего мира, чтобы попить немецкого пива. Ну а в день воссоединения уже с самого утра появились всевозможные лотки и тележки с бесплатной выпивкой и закуской, причем каждый предприниматель из кожи лез, чтобы разрекламировать свою продукцию.

А когда два немецких государства слились в экстазе, мы стали ездить не по воинским частям, а по местам дислокации наибольшего количества российских эмигрантов. Ну а поскольку эти гастроли устраивали также наши «бывшие», то экономилось на всем. Например, мы приехали на поезде не в Германию, а в Прагу, где целый день болтались по городу. Больше всего нас с Маргулисом поразили не красоты Вацлавской площади и не местные соборы, а то, что в здании вокзала оказался настоящий душ, которым мы с огромным удовольствием воспользовались. Думаю, не у меня одного после суток пути даже в хорошем железнодорожном вагоне возникало отчаянное желание помыться. Ну, так вот, мы это желание смогли исполнить.

Вечером за нами приехали наши «встречающие», погрузили нас в «форд транзит» и повезли в Германию. Гастролировали мы в основном на Западе. Концерты проходили в очень интересном, как сейчас любят говорить, формате. В арендованных залах не было никаких сидячих мест. Только «стоячка». Зато по всему периметру располагались барные стойки. Чтобы никаких очередей не появлялось, а съели и выпили зрители как можно больше, было их штук по десять. Так что к концу концерта народ уже «нагружался» довольно основательно. И еще одна любопытная традиция, которая имела место лишь в Германии и Израиле. Прямо во время исполнения песни какие-то опездолы регулярно запрыгивали на сцену, принимали «героические» позы и фотографировались на нашем фоне. Однажды один хрен ухватился в порыве единения за Кутикова и чуть не рухнул вместе с ним в зал. Но обошлось. Я до сих пор ломаю голову над тем, почему такое выражение эмоций было в чинной Германии, а не где-то в Африке. Там люди просто выпрыгивали из толпы – «кто выше». За что и получали дубинками от полицейских.

Один из ребят, что возили нас по Германии, уже давно и плотно там осевший, познакомил меня со своим другом, который оказался владельцем музыкального магазина. Как-то раз он услышал, что я хочу приобрести себе новые клавишные, и, как любой негоциант, загорелся идеей, что я должен приобрести их именно у него. При этом пообещал большую скидку. Так что когда мы вернулись в очередной «дорф» (кстати, меня всегда удивляло, что у многих городов в Германии названия кончаются на «дорф», что, собственно, переводится как «деревня», например, Дюссельдорф»), где и располагался упомянутый магазин, я отправился в шопинг. Стал выбирать себе инструмент, прослушивая звучание нескольких аппаратов. Играю себе, смотрю, хозяин, занимавшийся своими делами, подошел, стал прислушиваться, а потом начал о чем-то оживленно беседовать с нашим переводчиком. Из его речи выяснилось, что он не представлял, что его инструменты могут так здорово звучать, и хотел бы принять меня на работу с полной легализацией и хорошей зарплатой (а предлагаемые пять тысяч марок в месяц считались в Германии очень приличными деньгами). Несмотря на то, что мы тогда еще не были избалованы сверхвысокими гонорарами, я отказался, сказав, что мне рановато переходить на «тренерскую работу». Кстати, сделал, по-моему, совершенно правильно.

На построенную черт знает в каком тысячелетии пирамиду Хеопса было потрачено больше камня, чем на все церкви Великобритании вместе взятые. Хотя сам я до пирамид так и не добрался, Египет у меня твердо ассоциируется с тупизной, бесцельностью и упертостью, и слово «пирамида» я воспринимаю либо как название бильярдной игры, либо как название заведения на Пушкинской площади в Москве, куда я время от времени захожу поесть суши. Но сотням тысяч наших соотечественников эта страна нравится, по большей части из-за относительной дешевизны. Ради этого они готовы терпеть и невозможность нормально войти в море из-за коралловых рифов, и наглость местного персонала гостиниц, и безумных водителей, не соблюдающих никаких правил и в конце концов привозящих своих пассажиров в больницы, а то и в морг, и всяких террористов, взрывающих отели и расстреливающих мирных туристов. Может быть, я сгущаю краски, но обо всем по порядку.

Мои друзья, Алексеич и Тарас, побывав на отдыхе в отеле «Шератон» в Шарм-Эль-Шейхе, остались очень довольны поездкой. Были, конечно, и накладки, начавшиеся уже в аэропорту. Вылет пузатого «Ил-86» назначили на шесть утра. Мои друзья приехали вовремя, прошли регистрацию, затарились в дьюти фри виски и ностальгическим клюквенным ликером «Марли» и, ничего не подозревая, отправились на посадку. Правда, на поле их так и не выпустили, предложив расположиться в зале ожидания. С момента «вылета» прошел час. Народ стал потихоньку дремать или, наоборот, выпивать и закусывать. Один товарищ, как выяснилось, откуда-то с севера, выпив литровую бутылку «Мартеля» прямо из горла, впал в депрессию и вступил в диалог со службой безопасности аэропорта «Шереметьево-2». Диалог закончился кровавой дракой, и товарища вынесли обратно в Россию. В самолет он так и не попал. Часам к восьми народ стали будить и группами отправлять к самолету, стоявшему в самом дальнем углу летного поля. Дело было в конце декабря 2001 года, в Москве стоял жуткий холод, а пассажиров все выгружали и выгружали, и не думая впускать в самолет. Через полчасика заспанная стюардесса открыла один вход, и люди начали конвульсивно всасываться в нутро авиалайнера печально известной авиакомпании «Сибирь». Примерно час пассажиры забирались по трапу в самолет и рассаживались по местам. О том, чтобы куда-то лететь, речи пока не было. С соседних полос один за другим взлетали самолеты других, видимо, более привилегированных компаний, а одинокий «Ил-86» все стоял и стоял на краю аэродрома. Оживившийся было народ снова начал выпивать, тем более что стюардессы, видимо, вспомнив о своих обязанностях, стали раздавать пластиковые контейнеры с завтраком. Через стекла иллюминаторов было видно, что уже рассвело, снег с летного поля убран, и каждые пять-десять минут взлетали и садились самолеты. Где-то часов в двенадцать (через шесть часов после «вылета») проснулся командир корабля и объявил, что скоро полет начнется. Правда, не уточнил, насколько скоро. Подали обед, состоявший из твердой курицы, кисловатого салата, синеватого картофельного пюре и еще какой-то мерзости. Еще через два часа за летчиками приехала машина и повезла их в гостиницу отдыхать. Пассажиры же уже восемь часов как «отдыхали» в тесных (особенно для Алексеича) креслах салона. К пяти вечера прибыл новый экипаж, а еще через час (о чудо!) лайнер сдвинулся с места и неспешно вырулил за маленькой машинкой с мигалками к взлетной полосе. Ровно через 12 часов 30 минут после назначенного времени был взят курс на Египет.