Юрий Мухин - По повестке и по призыву . Некадровые солдаты ВОВ

Лес рубился, и строилась баня. Через три дня она была готова. После помывки личного состава батальона я предложил солтусу перемыть всех жителей деревни. Выделил для этой цели мыло, отличное хозяйственное мыло, не чета немецкому пескообразному. Поляки, которые за годы войны успели позабыть цвет и качество настоящего мыла, сердечно благодарили нас за эту роскошь.

Деревня, в которой располагался батальон, стояла несколько в стороне от большой дороги, однако время было военное, и в деревню вполне могли попасть случайные прохожие или нежелательные элементы. Поэтому, считая себя начальником гарнизона, я принял решение закрыть свободный доступ в деревню и выставил постоянные посты с обоих концов поселка. Жители постепенно приучились получать пропуска для въезда в деревню. Никто не спрашивал их, куда и по каким делам они отлучаются из деревни. Это мероприятие в скором времени полякам понравилось, так как в отличие от других мест в нашей деревне никаких ЧП не было. К сожалению, в тех местах, где дислоцировались стрелковые полки, ЧП были не редкостью, случались и эксцессы в отношении местного населения. Поляки, выезжающие к родственникам в другие поселки, хорошо знали об этом.

Мы провели соответствующую разъяснительную работу с личным составом батальона, запретили ему брать что-либо без спроса у хозяев, брать в долг или покупать на советскую валюту. Эта мера оправдала себя и позволила сохранить нормальные взаимоотношения с местным населением.

29 декабря хозяин дома, в котором я находился на постое, сообщил, что на улице меня ждут жители деревни. Я предложил им зайти в дом, но хозяин сказал, что они этого сделать не могут. Выхожу на крыльцо, перед домом стоят восемь человек поляков во главе с солтусом. Увидев меня, они сняли шапки и поклонились мне в пояс. Чего-чего, но такого номера я никак не ожидал! Меня аж в жар бросило, повеяло такой допотопной древностью, что в душе все перевернулось. Но я быстро сообразил, что эти люди просто привыкли ломать шапку перед начальством, ведь Польша — буржуазное государство, и простонародье всегда находилось под властью пресловутых панов-помещиков.

Солтус объявил цель визита: в связи с приближающимся новым 1945 годом жители деревни решили в знак уважения к Советской Армии, за тактичность советских солдат и отсутствие ЧП с благодарностью преподнести им свой скромный подарок. Подарок лежал рядом: две свиных туши, десятка три куриных тушек и несколько посудин с самогоном. Сердечно поблагодарив за внимание и подарок, я в категорической форме отказался от него, но солтус и поляки были непреклонны, пришлось уступить и принять подарок на склад батальона.

В свою очередь спросил солтуса, может ли он для встречи Нового года выделить в своем доме две комнаты. Ответ солтуса был потрясающим: «Я, моя семья и весь дом в вашем полном распоряжении!» После такого душевного жеста попросил всех присутствующих мужчин принять совместно с нами участие во встрече Нового года. Потом дал задание солтусу подобрать для участия в празднике на его усмотрение гостей, особенно молодых женщин и девушек. Следует отметить, в деревне совсем не было молодых мужчин и мальчиков-подростков, все они были угнаны в Германию.

К вечеру того же дня прибыла автолавка военторга, в которой был спирт-ректификат. Офицеры батальона, узнав о подарке поляков и моей договоренности с солтусом, взялись обеспечить праздничное торжество всем необходимым.

На встречу нового 1945 года мы пригласили все командование дивизии. Комдив Перевозников выделил нам начальника штаба полковника Турьяна и начальника связи майора Куликова, асам, сердечно поблагодарив, отказался. Сказал, что нельзя никого обижать, и что вместе с Кустовым и другими работниками штаба они встретят Новый год в других частях дивизии.

Гостей я рассадил вперемешку с таким расчетом, чтобы мои офицеры, сержанты и солдаты-отличники сидели между поляками и женщинами. Тем самым была создана непринужденная уютная обстановка, исчезла скованность.

Ровно в полночь полковник Турьян произнес короткую речь, поздравил всех присутствующих от имени командования 2-й стрелковой дивизии с новым 1945 годом и пожелал им всего самого хорошего в жизни.

После первого тоста встал весьма древний старик и обратился к присутствующим с такими словами: «Я прожил долгую жизнь, исколесил в молодости в поисках заработка чуть ли не всю Россию и всю жизнь терпел унижения. Царские офицеры нас не замечали, офицеры Пилсуд-ского сравнивали нас со скотом, а немецкие офицеры считали нас, поляков, даже хуже, чем скот. Просто не верится, что сегодня мы, поляки, сидим в кругу советских офицеров и солдат и встречаем Новый год как задушевные друзья. Пан полковник пожелал нам счастья, а я, не скрывая слез радости, пью за скорую Победу, за ваше счастье!».

Полковник Турьян спиртного не употреблял и в скором времени отбыл, захватив с собой и майора Куликова.

На третий тост поднялся еще один старик и сказал со слезами на глазах: «Тридцать рокив я не пил этого драгоценного напитка, желаю всему русскому народу счастья!»

К тому времени молодежь уже танцевала, старший сержант Алексей Каратаев поднимал всем настроение игрой на своем баяне, старички тихонько беседовали и тянули горилку. Вечер удался на славу, все остались весьма довольны.

Дивизия получила приказ: в ночь на 18 января начать выдвижение на рубеж реки Нарев. Нам предписывалось скрытно оставить польские деревни. Можно тайно передислоцировать отделение или взвод. А целый полк? Если покидаешь насиженное место со всем своим обозом, очень трудно сохранить тайну. А когда связисты начинают снимать линии связи, тут уж яснее ясного всякому, что войска уходят. Накануне нашего перебазирования пришел ко мне солтус. «Жаль, что вы уходите, — сказал он, — мы опять будем подвергаться опасностям, хотя и в тылу ваших войск». Захотелось его успокоить: «Вы напрасно волнуетесь, немцы сюда больше не придут, да и ваш пан, пожалуй, тоже не сунется». Все же я заметил, во всех домах, где жили поляки, затопились печи в избах.

Мы выступали в 2 часа ночи 18 января. Провожать советских солдат вышла вся деревня. Каждому солдату и офицеру был вручен кулек с домашним печеньем. Поляки сопровождали нас далеко за деревню, провожали как родных, прощались задушевно, сердечно, с поцелуями, с пожеланиями скорой победы и возвращения домой.

2-я стрелковая дивизия заняла исходное положение на отлогом берегу р. Нарев, в кустах имелись выемки-ямы, где мы и разместились. Всякое движение днем было запрещено, костров не разводили, пища доставлялась один раз в сутки ночью. Вот тут-то и пригодились польские кулечки. А на противоположном обрывистом берегу, усеянном огневыми точками, сидели фашисты. Берег казался нам неприступной крепостью, стена стеной.