Вячеслав Бобров - Переводы польских форумов за 2007 г.

М.О.:Но Вы признаете, что это может ухудшить отношения ЕС с Россией, или нет? Отношения Польши с Россией — или нет?

А.Ш.:Я думаю, что это зависит в первую очередь от самой России.

М.О.:Но Россия говорит 'нет', Россия нас стращает, что будет больше солдат на границе, и это вероятно, и это следует принимать во внимание.

А.Ш.:Да, но это мнение представителей российской власти, и оно, прежде всего, играет роль в связи с приближающимися президентскими и парламентскими выборами в России, эта информация, эта позиция России направлена скорее внутрь России, нежели вовне. И пока два эти процесса не закончатся — то есть выборы президентские и парламентские — мы будем иметь дело с использованием этой проблемы в их внутренних целях.

М О..:Вы знаете, я точно так же могу сказать, что американцы жестко критикуют президента Буша за Ирак, у него очень плохая репутация, так почему мы хотим подписать с президентом Бушем договор по ПРО?

А.Ш.:Ну, мы хотим подписать договор не с президентом Бушем, а с Соединенными Штатами.

М.О.:Но президенту Бушу не долго осталось быть президентом.

А.Ш.:До января 2009 года, то есть до конца своего срока. Мы хотим, если это станет возможным после обсуждения всех условий, подписать договор с США независимо от того, кто будет там править. И хочу напомнить, что элементы ПРО, вообще, весь этот проект, который американцы предложили чехам и полякам, это началось при президенте Клинтоне. А не так, что вдруг пришла республиканская администрация и выдумала все это.

М.О.:Ну, хорошо, а когда мы официально скажем, что обсуждаем эту тему, мы уже официально признали, что обсуждаем?

А.Ш.:Это решит правительство.

М.О.:Да, но Вы-то в правительстве.

А.Ш.:И пока что мы на американскую ноту ответили своей нотой, что мы заинтересованы.

М.О.:Но не на ту ноту, в которой было написано, как мы должны отвечать, господин министр?

А.Ш.:Я ничего об этом не знаю.

М.О.:Об этом публично сообщил бывший министр обороны Радек Сикорский, что такая дипломатическая нота была нами получена.

А.Ш.:Вот именно потому, что он бывший министр, он и может говорить разные вещи, а я действующий министр, а когда перестану быть министром, тоже стану таким же смелым.

М.О.:Да причем тут смелость, если кто-то диктует нам, как мы должны отвечать, это наглость со стороны американцев.

А.Ш.:Я ничего об этом не знаю, что якобы была такая нота, будто бы приложение к той официальной ноте, направленной нам американским правительством. В связи с этим, если господин министр Сикорский знает больше, то, конечно, раз он тогда был министром национальной обороны, то может знать больше.

М.О.:Ну, хорошо, в таком случае, когда начнутся официальные переговоры, потому что чехи уже сказали 'да'?

А.Ш.:В ответ на американскую ноту мы направили нашу.

М.О.:Наше 'да' такое же, как 'да' чехов?

А.Ш.:Нет, наш ответ касается того, что можем начать переговоры, касающиеся строительства элементов ПРО, но начало переговоров зависит прежде всего от того, представит ли американская сторона необходимые подробности. Это важно.

М.О.:Мы получим антитеррористическую защиту?

А.Ш.:В каком смысле?

М.О.:В таком смысле, что размещение ПРО повысит опасность терроризма, так получим ли мы защиту, будем ли требовать ее от американцев?

А.Ш.:Ну, это технические детали.

М.О.:Вы знаете, мы живем в такой стране, в которой, если установят ПРО, этого нельзя будет сохранить в тайне, так что поляки захотят узнать — за что.

А.Ш.:Что за что?

М.О.:Ну, что мы получим за эту ПРО, или так просто, за shake hand?

А.Ш.:Каждое решение польского правительства, касающееся подобных вопросов, должно прежде всего повысить уровень безопасности Польши. И, только проанализировав все предложения, представленные нам американским правительством, можно будет ответственно заявить. .

М.О.:Но каковы наши требования, скажите, каковы наши требования, Вы знаете, чего мы хотим в замен за ПРО?

А.Ш.:Да, я знаю.

М.О.:Так скажите нам, пожалуйста.

А.Ш.:Но пока что это элемент дискуссии для представления американской стороне, а не для публичного обсуждения.

М.О.:А почему не для публичного обсуждения?

А.Ш.:Потому что это вызовет. .

М.О.:Это же не игра в шахматы, чтобы держать в тайне свои намерения.

А.Ш.:Нет, это не игра в шахматы, это переговоры, которые должны быть проведены эффективно. И пока мы не начали эти переговоры, мы не можем говорить об условиях и не можем обсуждать их публично.

М.О.:Но если правительство скажет, каковы условия, а парламент скажет, что не согласен на них, что тогда?

А.Ш.:Ну, я надеюсь, что парламент согласится.

М.О.:А если не согласится, что тогда?

А.Ш.:Но мы по этому вопросу имеем сильную поддержку также и представителей оппозиции, то есть большинства оппозиции, и эта поддержка, касающаяся. .

М.О.:Нет, поддержка-то, она еще только тогда будет, когда оппозиция узнает, о чем идет речь.

А.Ш.:Для того и проводятся встречи, в том числе и встречи премьера с представителями оппозиции, вообще, с представителями всех партий, которые представлены в парламенте, потому что именно парламент должен принять окончательное решение.

М.О.:Но знает ли оппозиция, какие мы выставляем условия, или не знает?

А.Ш.:Я думаю, что недавно прошедшая первая встреча премьера с представителями отдельных. .

М.О.:Не знает оппозиция, я оппозицию спрашивала, не знает она.

А.Ш.:. . с представителями отдельных парламентских фракций касалась общих условий, связанных с началом переговоров с американском правительством.

М.О.:Хорошо, вопрос полегче. Референдум — да или нет, потому что еще позавчера Кшиштоф Филипек сказал, что Самооборона все-таки хочет референдума по ПРО.

А.Ш.:Я думаю, что если речь идет о референдуме, то никто в здравом. .

М.О.:. .уме.

А.Ш.:. . уме не спрашивает людей, хотят ли они жить в безопасности, в стране, которой ничто не угрожает. И точно так же, никто не ждет от каждого, конкретного человека, что он, например, скажет, что он хочет покупать больше оружия, чтобы убивать людей.

М.О.:Ну, хорошо, это значит — нет, так?

А.Ш.:Естественно, нет.

М.О.:73 % поляков, принявших участие в опросе, находятся не в здравом уме, именно таковы результаты исследований, проведенных общественным телевидением. 73 % поляков хотят референдума, то есть они психически нездоровы?