Юрий Орлов - Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко

29 декабря 1937 года в Ярославле выездной сессией Военной коллегии Верховного суда рассматривались, одно за другим, дела в отношении заместителя Ф. Л. Марчука, И. В. Гаврилова, Н. Ф. Никифорова и А. И. Рынкова. Председательствовал на этих процессах корвоенюрист Матулевич, членами суда были диввоенюрист Голяков и бригвоенюрист Ждан. Все подсудимые в судебном заседании категорически отвергли свою вину. В последнем слове Марчук просил суд о снисхождении, Гаврилов предлагал учесть, что он оговорил себя, а Никифоров настаивал на возвращении дела на доследование. Судьи, конечно, к этим заявлениям не прислушались. Процессы были недолгими, в духе того времени. Четыре дела рассмотрели менее чем за два часа. Все подсудимые были приговорены к высшей мере наказания. Казнь состоялась на следующий день.

31 декабря 1937 года Военная коллегия Верховного суда в том же составе рассмотрела дело по обвинению М. В. Еремеева. Хотя фабула дела была аналогичной, судьи оказались к нему более снисходительными. Еремеева приговорили к 10 годам лишения свободы с поражением в политических правах сроком на 5 лет. В тюрьме Михаил Васильевич пробыл около четырех лет. 23 июня 1941 года (на второй день войны) военный прокурор Главной военной прокуратуры военюрист 2 ранга Скотченко, изучив его дело, пришел к выводу, что вина Еремеева не доказана. К этому времени уже были осуждены прокурор Ярославской области Юрчук и начальник областного управления НКВД Ершов за допущенные ими злоупотребления. Последний признался, что многие дела фальсифицировались, а к обвиняемым применялись незаконные методы ведения следствия. Заключение военного прокурора было утверждено заместителем главного военного прокурора Н. П. Афанасьевым. 23 сентября военная коллегия Верховного суда СССР под председательством диввоенюриста Кандыбина приговор в отношении Еремеева отменила и уголовное дело прекратила с последующим освобождением его из тюрьмы.

По протесту главного военного прокурора В. И. Носова Военной коллегией Верховного суда в тот же день было пересмотрено и дело в отношении И. В. Гаврилова. За недоказанностью предъявленного ему обвинения приговор был отменен, а уголовное дело прекращено. Произошел редкий для тех лет случай, когда после вынесения смертного приговора и приведения его в исполнение человек, обвиненный по трем статьям о контрреволюционных преступлениях, был полностью реабилитирован.

Проходивший по одному делу с Марчуком, Гавриловым и Никифоровым, осужденными к смертной казни, помощник прокурора области Дмитрий Андреевич Кошелев все же не разделил их судьбу. Расследование его дела затянулось до начала первой волны частичной реабилитации. Оно слушалось в Ярославле Военным трибуналом Московского военного округа 23 ноября 1939 года. И хотя Кошелев обвинялся по двум статьям о контрреволюционных преступлениях, суд полностью его оправдал.

В 1940 году готовилась реабилитация и Ф. Л. Марчука. Прокурор Союза Панкратьев внес даже протест в Пленум Верховного суда на приговор Военной коллегии от 29 декабря 1937 года, но в последний момент дрогнул и предложил снять его с обсуждения.

Дела в отношении ряда прокурорских работников Ярославской области были направлены не в суд, а в Особое совещание при НКВД ССР.

Арестованный 5 августа 1937 года по этому делу прокурор Костромы Петр Иванович Иванов спустя полгода (27 марта 1938 года) был приговорен Особым совещанием за «контрреволюционные действия» к 8 годам исправительно-трудовых лагерей.

Помощник прокурора области Константин Федорович Шишлов в марте 1938 года был приговорен к 5 годам лагерей. Юрисконсульт горторга (ранее работавший помощником прокурора) Иван Григорьевич Пальгунов в августе 1938 года осужден к 8 годам заключения.

Народный следователь Гаврилов-Ямского района Алексей Капитонович Карпов, спасаясь от грозящего ему ареста, уехал в Москву, где пытался добиться справедливости в Прокуратуре республики. Но стоило только ему явиться в отдел кадров, как он был немедленно арестован с санкции прокурора РСФСР Рычкова и направлен в Московскую таганскую тюрьму № 1, откуда этапирован в Ярославль. После недолгого следствия в августе 1938 года Особым совещанием при НКВД Карпов был приговорен к 5 годам лагерей.

Дело по обвинению помощника прокурора Ярославской области Павла Ивановича Андреева, взятого под стражу позднее всех — 16 января 1938 года, до суда не дошло. Оно было прекращено 14 августа 1939 года следователем следственной части управления НКВД по Ярославской области Шифриным по предложению помощника военного прокурора Калининского военного округа Тряскина. Однако, ознакомившись с постановлением, он не согласился только с основаниями прекращения, но 17 августа 1939 года написал следующую резолюцию: «Поскольку при личном допросе Андреева нач[альником] УНКВД т. Носовым и мною 16/УШ-39 г. Андреев указал на ряд документов, подтверждающих его борьбу за рев[олюционную] законность, и эти документы, добытые следствием, действительно подтверждают заявление Андреева — считаю необходимым Андреева полностью реабилитировать, а потому уг[оловное] преследование и производство след[ствия] по его делу прекратить по п. 5 ст. 4 УПК РСФСР».

Военным прокурором Калининского военного округа бригвоенюристом Деевым 27 октября 1939 года было прекращено производство и по уголовному делу помощника прокурора Ярославской области Федора Григорьевича Галкина, арестованного 3 августа 1937 года.

Ф. Г. Галкин и В. И. Андреев из-под стражи были освобождены.

Прокуроров с мест, особенно с независимыми взглядами, самостоятельных, уверенных в себе, Вышинский недолюбливал, иронически называл их «удельными князьями», «ханами» и всячески пытался «поставить на место». Волны репрессий 1937 и 1938 годов, обрушившиеся на провинцию, одного за другим сметали прокуроров, пытавшихся еще говорить о законе и законности. В республиках, краях и областях прокуроров и даже следователей арестовывали целыми группами. Заговор есть заговор. Заговорщик одним не бывает. Ну а окраска такого «заговора» была всегда одна — «правотроцкисткая», да еще «террористическая». Для союзных и автономных республик применялся еще один термин — «националистический контрреволюционный».

В одном из исследований, проведенных в Башкортостане, например, отмечается: «К концу 1937 года репрессии в органах прокуратуры БАССР приняли массовый характер — партком рассматривал одновременно десятки «дел» по самым незначительным анонимным доносам... По постановлению парткома прокуратуры республики от 20 октября 1937 года были уволены с работы беспартийные работники центрального аппарата Тимашев, Петропавловская, Аравицкая, Конвиссер, Матвеева, Варфоломеев, исключены из партии и уволены из центрального аппарата Саковский, Мухамадиев, Султанов, Киселев, Первина, прокурор Миякинского района Нуритдинов. Впоследствии все были арестованы, их дальнейшая судьба неизвестна.