Юрий Орлов - Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко

Руденко лично занимался вопросами реабилитации. Он подписал сотни постановлений следственных органов, признававших обвинения тех или иных лиц необоснованными и недоказанными, и вносил их на рассмотрение Верховного суда СССР. Он принял многих бывших узников, членов их семей, лично знакомил людей со следственными делами, разъяснял им права. Словом, помогал чем только мог.

Среди первых реабилитированных были и расстрелянные бывшие руководители Прокуратуры СССР и Прокуратуры РСФСР и их близкие: первый прокурор Союза И. А. Акулов и его жена Н. И. Шапиро, бывшие прокуроры республики Н. В. Крыленко, В. А. Антонов-Овсеенко и его жена Софья Ивановна, Ф. Е. Нюрина, Н. М. Янсон и его жена Л. Ф. Петрулевич и другие.

Конечно, без политического решения реабилитация жертв репрессий не смогла бы принять столь массовый характер. В январе 1956 года Президиумом ЦК КПСС была образована комиссия по изучению материалов о политических репрессиях в стране в период 1935—1940 годов. Ее возглавил секретарь ЦК КПСС, академик П. Н. Поспелов. В нее вошли также секретарь ЦК КПСС А. В. Аристов, Председатель ВЦСПС Н. М. Шверник, заместитель председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС П. Т. Комаров. Активное участие в работе комиссии принимал и Генеральный прокурор Союза. Выводы комиссии легли в основу секретного доклада «О культе личности и его последствиях», произнесенного первым секретарем ЦК КПСС Н. С. Хрущевым 25 февраля 1956 года, в последний день работы ХХ съезда КПСС. В докладе впервые было сказано о беззакониях и произволе, творимых органами внутренних дел и государственной безопасности не только с попустительства, но и по прямому указанию И. В. Сталина.

Вот как описывает свои впечатления от этого доклада Викторов: «По инициативе Романа Андреевича Руденко я оказался с числе приглашенных на съезд. Это было глубоко впечатляющее, незабываемое событие в моей жизни... В конце работы съезда выступил Никита Сергеевич Хрущев. Его доклад о злоупотреблениях Сталина произвел большое впечатление. Еще свежа была в памяти всенародна скорбь. Прощаясь со Сталиным, многие искренне плакали. Все хорошо знали, помнили лозунг: «За Родину, за Сталина». С этими словами шли в бой и погибали. С его именем связывали все предшествующие достижения... Что произошло в 1936—1937 годы и почему, многие не могли объяснить. Слышали: были в НКВД изверги Ежов и Берия, но им ничего не простили, покарали. О какой-либо конкретной виновности во всем этом самого Сталина никто открыто не говорил.

Впервые от Никиты Сергеевича Хрущева мы услышали о фактах личных злоупотреблений Сталина — один страшнее другого. В своем блокноте я сделал тогда пометки, которые сохранились».

Многие факты, приведенные в докладе Хрущева, оказались откровением и для Генерального прокурора, участвовавшего в работе съезда в качестве делегата. Вот что говорил тогда Хрущев: «Массовые репрессии резко усилились с конца 1936 года после телеграммы Сталина и Жданова из Сочи от 25 сентября 1936 года, адресованной Кагановичу, Молотову и другим членам Политбюро, в которой говорилось следующее: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудел. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД». Следует кстати заметить, — продолжал Хрущев, — что с партработниками Сталин не встречался и поэтому мнение их знать не мог.

Эта сталинская установка о том, что «НКВД опоздал на 4 года» с применением массовых репрессий, что надо быстро «наверстать» упущенное, прямо толкала работников НКВД на массовые аресты и расстрелы...»

Конечно, Хрущев говорил далеко не все, что ему было известно. Ни разу он не упомянул и своего имени, не покаялся за свои «прегрешения», которых было не меньше, чем у любого другого члена Политбюро. Ведь он тоже был причастен к массовым «чисткам» на Украине, когда стал в январе 1938 года первым секретарем ЦК КПУ и кандидатом, а чуть позднее, в марте 1939 года, членом Политбюро ЦК КПСС.

Привел в своем докладе Хрущев и первые цифры реабилитированных. По его словам, на день открытия съезда с 1954 года Военной коллегией Верховного суда СССР было реабилитировано 7679 человек, многие из них — посмертно.

По докладу Хрущева без обсуждения было принято соответствующее решения, а 30 июня 1956 года вышло большое постановление ЦК КПСС «О культе личности и его последствиях».

Руденко постоянно интересовался работой специальной группы и всегда напоминал руководителям Главной военной прокуратуры о всей важности порученного им дела. В. А. Викторов рассказывал: «Вся наша работа проходила под непосредственным руководством Генерального прокурора Союза ССР действительного государственного советника юстиции Романа Андреевича Руденко. Лично он и нередко его заместители А. Н. Мишутин, П. И. Кудрявцев утверждали подготовленные нами решения по определенным делам или в силу требований процессуального закона.

Руководство аппаратом, созданным в Главной военной прокуратуре для этих целей, осуществлял Главный военный прокурор. В начале работы им был генерал-майор юстиции Е. И. Варский, а затем А. Г. Горный, ставший впоследствии генерал-полковником юстиции. Решения по пересмотренным делам, отнесенным к нашей компетенции, принимали Главный военный прокурор и его заместители — автор настоящих записок и в разное время другие заместители — А. Н. Полев, В. С. Жабин, Д. П. Терехов, И. М. Максимов, К. Н. Новиков и С. К. Залчевский. Возглавляли отделы назначенные с периферии опытные военно-прокурорские работники, занимавшие до этого и во время Отечественной войны должности военных прокуроров армий и корпусов. Из фронтовиков в основном был сформирован и весь аппарат для этой работы».

Необходимо добавить, что материалы по реабилитации И. А. Акулова, подготовил военной прокурор подполковник юстиции Аракчеев. Делом Н. В. Крыленко занимался военный прокурор подполковник юстиции Васильев, реабилитацией В. А. Антонова-Овсеенко и Н. М. Янсона — подполковник юстиции Ф. Р. Борисов, пересмотром дела Ф. Е. Нюриной — военный прокурор подполковник юстиции Прошко. Именно их тщательно подготовленные постановления легли в основу реабилитации бывших руководителей Прокуратуры СССР и Прокуратуры РСФСР.

После принятия в 1955 году Положения о прокурорском надзоре в СССР, впервые четко конкретизировавшего основные функции высшего надзора по всем его отраслям, прокуратура в стране находилась на подлинном подъеме. За год до введения в действие Положения прокуроры и следователи сменили форму. Еще во время Отечественной войны и после ее победоносного окончания многие работники гражданских министерств и ведомств (железнодорожного, морского и речного транспорта, горной промышленности, связи, энергетики и др.) имели звания, носили форменную одежду, обязательными атрибутами которой являлись погоны, а для высшего состава (генералов) лампасы. Такая же форма, введенная еще в 1943 году, была и у прокуроров. Поговаривали, что на Западе это вызывало определенное раздражение: дескать, русские выступают за мир, за разоружение и сокращение армии, а сами чуть ли не всех заставляют носить погоны — хоть завтра любой встанет под ружье. Поэтому не случайно 6 июля 1954 года Совет Министров СССР своим постановлением отменил форменную одежду и персональные звания для сотрудников гражданских министерств и ведомств. Все гражданские лица разом лишились званий и погон.