Юрий Орлов - Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко

Пауэрс имел задание пролететь по маршруту Пешевар (Пакистан) — Аральское море — Свердловск — Киров — Архангельск — Мурманск и приземлиться на базе Буде в Норвегии. Как можно заметить, маршрут довольно дерзкий. Учитывая, что летчик летел на высоте 20 тысяч метров, он был недосягаем для наших самолетов. На это и рассчитывали в ЦРУ, планируя такую авантюрную операцию. Части противовоздушной обороны СССР сразу же засекли летчика-шпиона. Около 9 часов утра, когда самолет был уже в районе Свердловска, а Москва готовилась к торжественному параду на Красной площади, советские ракетчики получили задание сбить иностранный самолет. О том, как это происходило, за последнее время появилось немало версий. Согласно официальным отчетам, самолет-нарушитель был сбит первой же ракетой. В постсоветский период стали писать о том, что и сбит-то был не первой ракетой, а жертвой первого выстрела стал наш самолет, но факт остается фактом — самолет уничтожили, а летчика захватили в плен, и после непродолжительного следствия он был предан суду Военной коллегии Верховного суда СССР.

Р. А. Руденко активно контролировал ход расследования уголовного дела по обвинению летчика-шпиона, лично допрашивал его, выясняя обстоятельства совершенного им преступления. Как было установлено следствием, Пауэрса завербовали в 1956 году, когда он подписал секретный контракт с ЦРУ США, обязуясь выполнять все разведывательные полеты за 2500 долларов в месяц. Подготовка к полетам на самолетах U-2 велась на секретном атомном полигоне Лас-Вегас в пустыне штата Невада. Подготовкой руководил полковник Перри, возглавивший впоследствии так называемое подразделение «10-Ю». К обучению были привлечены и представители компании «Локхид», производившей эти самолеты, а также наиболее опытные военные летчики. Всем завербованным летчикам на время подготовки были даны вымышленные имена. Пауэрс на этих «курсах» именовался Палмером.

Осенью 1956 года шпионское подразделение «10-Ю», куда входил теперь и Пауэрс, было переброшено на американско-турецкую базу Инджирлик возле города Аданы в Турции. Отсюда развертывалась их шпионская деятельность. Лично Пауэрс, по его показаниям, в 1956—1960 годах, то есть за неполные четыре года совершил примерно 30—40 полетов с разведывательными целями вдоль южной границы Советского Союза.

В конце апреля 1960 года он по указанию командира разведывательного подразделения Шелтона вылетел на авиационную базу в Пакистан и там ранним утром 1 мая получил задание лететь по маршруту Пешавар — Буде, то есть через территорию Афганистана и значительную часть территории СССР.

На одном из допросов Пауэрс сказал: «Я должен был следовать по маршруту, который был нанесен на карте красным и синим карандашом, и в отмеченных на карте местах включать и выключать нужные переключатели аппаратуры».

И далее: «Полковник Шелтон сообщил мне, что приготовил для меня свертки с советскими деньгами и золотыми монетами на тот случай, если со мной что-нибудь произойдет. Свертки были положены в карманы моего летного костюма. Он показал мне также серебряную монету в один доллар, в которую была вставлена булавка. Полковник сказал, что никакой опасности нет, так как СССР не располагает самолетами или ракетами, которые могли бы достигнуть высоты моего полета, однако если что-либо случится и я буду арестован и подвергнут пыткам и не смогу их выдержать, то у меня будет возможность покончить с собой с помощью этой булавки, содержащей яд».

Самолет был оборудован особым устройством, чтобы в случае вынужденной посадки на территории Советского Союза летчик смог его взорвать. Взрывной аппарат был установлен также в магнитофоне, предназначенном для записи сигналов советских радиолокационных станций.

Когда Пауэрс находился на расстоянии более двух тысяч километров от места пересечения им границы СССР, в районе города Свердловска, и летел на высоте 68 тысяч футов (то есть более 20 тысяч метров), он увидел оранжевую вспышку и его самолет начал падать. При этом его прижало к приборному щитку, и он не смог воспользоваться катапультирующим устройством. Тогда он поднял над головой фонарь кабины, отстегнул ремни и выбрался из самолета. Парашют открылся автоматически. Пауэрс приземлился, но был задержан четырьмя советскими гражданами. Все они были удостоены правительственных наград.

Пауэрсу было предъявлено обвинение по статье 2 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления, то есть в шпионаже.

Судебный процесс открылся 17 августа 1960 года в Москве, в Колонном зале Дома союзов, и проходил три дня. Пауэрса судила Военная коллегия Верховного суда СССР. Почти 30 стран прислали своих корреспондентов для освещения процесса. На нем присутствовали видные представители государств и общественные деятели, юристы из Америки, Европы, Азии, члены дипломатического корпуса и военные атташе, туристы из США. В специальной ложе находились отец, мать, жена Пауэрса и сопровождавший их адвокат.

Обвинение поддерживал Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко. Он блестяще, наступательно вел допрос подсудимого и свидетелей, был требователен и корректен.

После окончания судебного следствия и исследования всех доказательств, Руденко произнес большую обвинительную речь. Она была исключительно аргументированной, взвешенной и обстоятельной. Ни одно доказательство не выпало из поля зрения прокурора. Он начал ее с политической оценки происшедшего события, сказав, что «разбойничий агрессивный рейд подсудимого» явился «политикой балансирования на грани войны» руководящих кругов США, торпедировавшее «совещание в верхах», которое тогда усиленно готовилось. Изложив затем обстоятельства дела, проанализировав показания, данные Пауэрсом, Руденко детально исследовал вещественные доказательства, имевшиеся в деле. Затем перешел к обоснованию того, что полет Пауэрса являл собой акт агрессии против Советского Союза. Заканчивая речь, он дал юридическую оценку преступления: «Поддерживая в полном объеме государственное обвинение по делу Пауэрса, в соответствии со статьей 2 Закона Союза ССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления», я имею все основания просить суд применить в отношении подсудимого Пауэрса исключительную меру наказания. Но учитывая чистосердечное раскаяние подсудимого Пауэрса перед советским судом в совершенном преступлении, я не настаиваю на применение к нему смертной казни и прошу суд приговорить подсудимого Пауэрса к 15 годам лишения свободы».

По оценкам западных юристов, Руденко был очень справедлив по отношению к Пауэрсу. «Я не думаю, что если бы Пауэрса судили в США, то к нему относились бы так вежливо и внимательно», — сказал американский юрист В. Холлинен. Английский же юрист Л. Дейчес заметил, что ему было «приятно отметить вежливую, сдержанную манеру допроса обвиняемого Генеральным прокурором. Его допрос не оскорблял и не задевал Пауэрса. Именно такой стиль допроса обвиняемого прокурором любят в Англии».