Геннадий Сосонко - Диалоги с шахматным Нострадамусом

В любой профессии и при любом общественном строе имеет место соревновательный элемент. Греки еще досократовского периода полагали, что человек может развить свои способности только в состязании, и с недоверием относились к каждому, кто утверждал, что он альтруист.

Этот соревновательный элемент в современном обществе иногда бывает непросто разглядеть, но, призадумавшись, его можно найти почти всюду. Кто-то становится директором банка, а кто-то так и заканчивает карьеру в качестве обычного служащего. Один избирается в совет директоров большой компьютерной фирмы, другой выходит на пенсию рядовым программистом. Пилот транспортного самолета следит за карьерой маршала авиации, с которым учился когда-то вместе в летном училище.

Порой такой элемент может проявиться в самой неожиданной профессии и совсем необязательно несет в себе негативный характер. «Почему, почему это написал он, а не я?!» - восклицал Георгий Иванов, прочтя поразившие его строки. Этот соревновательный элемент присутствовал и в творчестве Иосифа Бродского. По его собственному признанию, он пробовал тягаться почти со всеми русскими поэтами, от Антиоха Кантемира до Пастернака. И термин «победить» играл для него немаловажную роль. Уже будучи в Америке, он сказал как-то: «Не могу не признать, что я слежу за Дереком [ 30 ] Дерек Уолкетт — американский поэт, лауреат Нобелевской премии. ... Вот на днях получил из журнала «Нью-Йоркер» ксерокопии двух его стихотворений... Я их прочел и подумал: "Ну, Иосиф, держись! Когда ты в следующий раз возьмешься за перо, тебе придется считаться с тем, что пишет Дерек"».

Но хотя конкуренция существует практически в любой сфере человеческой деятельности, в спорте она предстает в самом что ни на есть чистом виде. Поэтому очень многие предпочитают и будут предпочитать зрелище спортивного состязания многим другим, где популярность и славу можно завоевать за счет побочных качеств. В литературе, музыке, изобразительном искусстве, театре и кинематографе, не говоря уже о телевидении, успех сплошь и рядом зависит от целого ряда вторичных факторов: хороших отношений с режиссером, издателем, директором, менеджером или женой менеджера, знакомства с «нужными людьми», представителями прессы, личной харизмы, умения держать нос по ветру и множества других причин. Ничего этого нет в спорте, где на первый план выходят личное мастерство и талант. Я имею в виду те виды спорта, где победа определяется объективными данными: метром, секундой, килограммом. И очком — за выигрыш шахматной партии.

Играть в теннис, плавать или блицевать по вечерам со старым другом можно до глубокой старости. Жизнь профессионального спортсмена коротка. Век шахматиста по сравнению с веком пловца, гимнаста или футболиста несколько длиннее. Но хотя в шахматах процесс старения и происходит не так интенсивно, как в других видах спорта, он не менее болезнен, и профессия шахматиста, требующая огромного запаса нервной энергии, расход которой начинается уже в юном возраста, короче любой «нормальной» профессии. И зачастую бывает очень непросто увидеть себя со стороны и отнестись к этому с такой самоиронией, как это сделал Хейн Доннер.

Только во время жеребьевки Хоговен-турнира в отеле «Кенемердюин» шахматист замечает, что едва начавшийся год постарел уже на целую неделю и снова начинается традиционная шахматная ярмарка. Место игры расположено в этом году еще дальше, чем обычно; турнир перенесен из Бевер-вейка в Вейк-ан-Зее, куда не так-то просто добраться, особенно в плохую погоду. Поэтому почти все участники остаются в гостинице в Вейк-ан-Зее, за исключением редких закоренелых упрямцев, которые после каждого тура возвращаются в матерь всех городов —Амстердам.

Погода вчера выдалась прекрасная, и участники, прибывшие со всех концов мира, при входе в турнирный зал были удостоены самых теплых привет -ствий местной молодежи. Радостные возгласы типа: «Смотрите, кого я вижу!», «А кто этот ненормальный Ь> и даже « Черт бы меня побрал, да это же русские!» — прямо висели в воздухе. Каждый наш шаг будет теперь всячески обсуждаться в течение двух недель населением городка.

Когда все оказались в турнирном зале, порядок был снова восстановлен, и мы получили возможность поприветствовать друг друга и обменяться короткими репликами на различных языках, как и водится на открытии международных турниров.

Организаторы потрудились на славу, всё было в полном порядке, не была забыта и пишущая братия: пресс-центр оборудован отлично. Ничего, заслуживающего внимания, не могу, однако, сообщить читателям газеты, но начиная с сегодняшнего дня всё будет по-другому.

С речами к участникам обратились три официальных лица. Наверное, я старею, но мне показалось, что директора «Хоговена» и руководители федерации шахмат говорят по-английски и по-немецки лучше, чем это было раньше. Такое впечатление, что они теперь стараются даже избегать чудовищных штампов в своих выступлениях. Господин Баккер, член совета директоров «Хоговена», еще раз подчеркнул, что любительский спорт — это то, к чему мы все должны стремиться. Очень верно, господин Баккер! Браво! Браво!

Господин Дрехслер, член исполкома федерации, рассказал о планах на будущий год и констатировал, что в Голландии проводится больше шахматных соревнований, чем в любой другой стране мира. Естественно, он не избежал критики в адрес Спортивного союза, до сих пор не признавшего прав шахматистов. Представители федераций шашек и бриджа, тоже присутствовавшие на открытии, согласно кивали головами. К счастью, всё это длилось не очень долго, и вскоре мы перешли к тому, ради чего и собрались здесь: жеребьевке.

В алфавитном порядке выходили герои грядущих баталий на сиену, чтобы вытянуть жребий. Раньше случалось, что эта процедура сопровождалась целым спектаклем. Помню, как однажды с защитным шлемом на голове я тянул жребий, находясь в кабинке башенного крана, к полному удовольствию публики в зале.

Но на этот раз всё было серьезней и скромнее: мы должны были только выбрать один из кубиков и вручить его бургомистру с тяжелой цепью на шее; он переворачивал кубик и нашептывал номер главному судье турнира. Последний уже оглашал его громогласно на всех известных ему языках.

Итак:

Бенко. Американец венгерского происхождения, еще семь лет тому назад участник кандидатского турнира на первенство мира, хотя и не игравший там особой роли. Вытащил, к всеобщему веселью, первый номер.

Ботвинник. На протяжении 15 лет (1948—1963) великий чемпион чемпионов. Он всё еще имеет репутацию одного из сильнейших в мире, хотя уже приближается к шестидесяти. Играет только один турнир в год. В 1967-м — Пальма-де-Мальорка и Монако в 1968-м. В обоих Ботвинник был вторым после Ларсена. Страницы этого журнала не хватило бы для пере-числения.всех его успехов. Обладает огромным авторитетом в шахматном мире, и все боятся его безжалостных суждений. По какой-то причине имеет слабость к нашей стране, являясь президентом общества СССР — Нидерланды. Получил номер тринадцать.