И. Смирнов - А чем Россия не Нигерия?

Преступники в России — это не какие-то находники, не заброшенные к нам парашютисты, а наши же люди. Они — естественное порождение клеп-тократического уклада. В разных странах и в разные эпохи подтверждается одна и та же общая закономерность: нравственное состояние общества в целом в сильнейшей степени зависит от морального уровня правящей верхушки («элиты», по г-ну Паршеву). Рыба всегда гниёт с головы. Но гниёт — вся.

И если в некотором царстве, некотором государстве — а именно в том, в котором мы живём, — установилась «власть воров» (М.Г. Делягин, устное сообщение[39]), то это не могло не отразиться на обществе в целом. Когда воровство процветает наверху, оно неизбежно и внизу. Припоминаю, как в 1990 году на Овощной опытной станции в Тимирязевской академии закупили 200 мотыг, а уже через год не осталось ни одной — все мотыги переехали на чьи-нибудь дачи. Это пример даже не мелкого, а мельчайшего воровства, зато ясно, что им занимался целый дружный коллектив.

К индивидуальному воровству наш народ не столь терпим, как к коллективно-долевому. Здесь я наступлю самому себе на любимую мозоль и расскажу про Л. Мы были с ней очень дружны, когда я уже поступил в вуз, а она ещё училась в выпускном классе школы. Л. мечтала стать ветеринаром и сильно переживала за несчастных собак и кошек. О своём опыте знакомства с реальными ветеринарами она говорила с ужасом:

— Представляешь, мы попросили разрешения сходить в ветлечебницу. Туда пришла женщина с собакой. Они осмотрели, говорят: «Усыпить!» Женщина в слёзы, а им хоть бы что! И кто к ним ни придёт, они всем говорят одно и то же: «Усыпить!»

Тогда я ничуть не сомневался в том, что Л. станет прекрасным ветеринаром и будет до конца сражаться за жизнь каждой собачки и кошечки.

Но вскоре наши пути разошлись. Мы не виделись лет 12 и снова встретились летом 99-го. При встрече оба очень обрадовались и заговорили с той степенью откровенности, которая бывает только у старых знакомых.

Л. оказалась замужем за бизнесменом, хотя и не из особо богатых, но — бездетна. Я спросил, есть ли у неё дача; как сотрудник Института садоводства, я мог бы обеспечить её саженцами. Она ответила:

— Есть. В Рязанской области. Место там хорошее, только воруют часто.

— И кто ворует? Местные?

— Да нет, больше бомжи. Мы как-то одного вора поймали, — она очаровательно улыбнулась кончиками рта, — так раздели догола, привязали к дереву и одежду натянули на голову. Только, — тут её лицо посерьёзнело, — он так и издох. Мы-то уехали, а его никто не отвязал. Хотя рядом шоссе, машины идут потоком, и оттуда его было хорошо видно.

После этого наша беседа с Л. как-то быстро угасла. И больше мне не хотелось с ней встречаться...

Но ведь эта картинка из жизни наглядно отображает нравственный уровень современного российского общества! Страшен наш бессмысленный и беспощадный «суд Линча», который приговаривает мелкого воришку к медленной и мучительной смерти. Но ещё страшнее всеобщее равнодушие. Ведь Л. и её сообщники по самосуду, вероятно, всё же рассчитывали, что вора кто-нибудь да отвяжет. Куда там! Всех волнуют только свои личные дела, в лучшем случае — дела своей семьи. На всё остальное — наплевать! Плюс постоянная спешка, когда нет времени оглядываться по сторонам.

Другой пример. Мой приятель К. — превосходный работник и примерный семьянин. Он также всегда готов помочь друзьям. Вообще, в частной жизни это в высшей степени привлекательный и симпатичный человек. Но как-то в конце того же 1999 года мы с ним разговорились про начавшуюся тогда вторую чеченскую войну. Я, конечно, сказал несколько неласковых слов про наших власть имущих и думал, что и К. того же мнения. По старой памяти (в августе 91-го мы находились по одну сторону баррикад) мне казалось, что наши оценки происходящего должны совпасть. Не тут-то было!

— Всех чеченцев нужно истребить, — со спокойной решимостью произнёс К.

— Как это? — моя челюсть отвисла.

— А вот так. Я не хочу, чтобы моего сына послали в Чечню, когда он вырастет (его сыну незадолго перед тем стукнуло три года. — И.С). А если кого-нибудь из них оставить, то эта война никогда не кончится.

И потом ещё кто-то удивляется, почему великое множество стен и заборов в нашей стране разрисовано свастиками! Конечно, скинхеды — это просто поросята. Но этих поросят воспитывают в духе свинства взрослые и по всем внешним признакам добропорядочные граждане.

А отношение россиян к коррупции — как оно проявляется на избирательных участках? Возьмём в качестве примера столицу нашей Родины — Москву. Что, разве кто-нибудь из москвичей верит в честность столичного городского головы Ю. Лужкова? Да нет никакого сомнения в том, что число считающих градоначальника неподкупным бессребреником составляет 0,0%. Но это ничуть не помешало Лужкову получить на последних городских выборах 74% голосов. Да, значительная часть избирателей не голосовала. Нельзя также исключать того, что несколько процентов г-ну мэру приписали услужливые лакеи из избиркомов. Однако все эти соображения не отменяют того постыдного для нас факта, что Лужков действительно победил на выборах. И из активных избирателей его действительно поддержало подавляющее большинство.

Понятно, что Москва в этом отношении не одинока. По всей России картина примерно одинакова. Избиратели готовы голосовать за ведомых воров, если они слывут «крепкими хозяйственниками». От этих пресловутых крепких хозяйственников наша загадочная русская душа мечтает получить чисто конкретные и сугубо материальные подачки. Изредка эти надежды сбываются, гораздо чаще избиратели бывают обмануты. Но до последнего времени они проявляли готовность обманываться снова и снова. И лишь теперь (писано в январе 2005-го) положение, похоже, начинает меняться.

Внешне теперешняя российская власть выглядит куда прочнее, чем в 1990-х годах, при Ельцине. И рейтинг у Путина, как утверждают социологи, обалденный. (Только смущает, что мне, например, упорно не встречаются представители обожающего Путина большинства. Кого из знакомых ни спрошу, все его терпеть не могут.) И всё телевидение вместе с большинством радиостанций и газет открыто выполняет заказ власти. И все областные, краевые и республиканские чиновники выстроены в общую вертикаль воровства. И так называемые олигархи (плутократы) утратили всякое политическое влияние и низко кланяются всемогущим ленинградским гэбешникам (надо полагать, и деньги при этом суют немалые). И в Думе оппозиционных депутатов осталось человек семь, не считая компартию (а её всерьёз за оппозицию и считать нельзя, скорее, это последний резерв партии власти, каким оказалась украинская компартия в ходе недавних украинских событий). И всё-таки наши правители дрожат и трепещут. Отмена губернаторских выборов и выборов депутатов по одномандатным округам произведена от страха перед народом — ни по какой другой причине.