Газета Завтра - Газета Завтра 853 (12 2010)

Голоса людей из российской глубинки не слышны нынче ни в центральной прессе, ни на телевизионных каналах, ни по радио. В редчайших случаях говорят и пишут там о крестьянских бедах! Как будто деревня в блокаде. Вот что с болью рассказал на Совете заместитель главы администрации из Серебряных Прудов Московской области Алексей Волков: "На территории района сто лет назад проживало свыше пятидесяти тысяч человек. Сейчас лишь половина этого количества. А ведь согласно приснопамятной программе сселения "неперспективных" сел и деревень из 128 населенных пунктов предполагалось оставить всего 12. К счастью, затея провалилась. На сегодняшний день в районе 84 сельских поселения. Пытаемся сохранить крестьянские хозяйства, но это становится всё труднее и труднее. Очень беспокоит селян новый "накат" на деревню — так называемое подушевое финансирование школ, детских садов, больниц. А мы знаем, что если закрывается школа, то из деревни уезжают последние жители. Кому же обрабатывать землю?"

Эту же мысль поддержал и председатель объединения мелкотоварных производителей сельскохозяйственной продукции Московской области Петр Рябцев: "За прошедшие двадцать лет раздельного существования города и деревни мы практически подошли к полной утрате крестьянства. Этого нельзя допустить. Не будет у России надежного тыла — не будет и самого государства. Недавно поехал с внуками в Тульскую область, и даже дети были поражены запустением. Шестилетний малыш говорит: "Дед, здесь жить невозможно..." — "Почему?", — спрашиваю. — "Ну ты же посмотри, какие колючки вокруг, все заросло бурьяном..."

Редактор газеты "Козельск" Калужской области Владимир Ильин отметил, что ныне больше стали уделять внимания социальному развитию сел: газификации, строительству дорог, прокладке водопроводов... Но вот особых перемен в экономике хозяйств почти незаметно. Тут руки у сельских администраций коротки, они не могут вмешиваться в дела акционерных обществ, владеющих землей. Это частники. Отделы сельского хозяйства на местах занимаются лишь сбором статистических данных. А ведь именно от низового звена должна исходить вся инициатива по наведению порядка на земле. Только говорится о наделении сельских муниципальных образований большими властными полномочиями, но "воз и ныне там"...

Впрочем, и прокурорское око словно не замечает махинаций с землей. Ни у одного олигарха не отняли еще необрабатываемые годами поля. А по какой цене приобретают наделы? Например, в Саратовской области пай в двенадцать гектаров стоит всего-то двадцать тысяч рублей. Так же и в других регионах. Глядишь, еще год-два — и вся пашня будет распродана. Исход крестьян с земли обусловлен, по сути, невозможностью выжить в нынешних экономических условиях. Взлетели цены на технику, горючее, электроэнергию, газ, а доходы от зерна, мяса, молока все ниже и ниже. Доля крестьян в конечном продукте не превышает 25%. Остальное — накрутки перекупщиков, переработчиков, торговых сетей. С трудом удалось депутатам Госдумы принять закон о торговле, но вряд ли он в корне изменит ситуацию к лучшему. Уж больно велико влияние лобби, делающего громадные деньги на импорте продовольствия!

Закономерен вопрос: как писатели могут помочь селянам? Правдивым словом.

Во многих регионах при писательских организациях созданы отделения Общественного совета по возрождению деревень. У земли виднее. Чем больше информации будет поступать из глубинки, тем громче будут звучать слова протеста против удушения крестьянства России.

1 1 http://top.mail.ru/jump?from=74573

***

Владычествует тихой Русью,

Подобно смерти, нищета.

И я стою с тяжелой грустью —

Как у могильного креста —

Там, где осталось три старухи,

А было двадцать деревень...

О беспокойстве, о разрухе

Мне говорит осенний день.

Да я и сам, как сельский житель,

Руси не вижу без села.

Верни глаза себе, правитель.

С бумаг кремлевского стола!

Еще надеждой, верой светит

В народном сердце лик Христов...

И только листья гонит ветер,

Как груду старых паспортов.

И я напрасно, может статься

Гнетущей думой морщу лоб:

Зачем старухам новый паспорт?

Чтоб с ним ложиться в новый гроб?

Зачем — как будто вырвав ноги —

Селу вручили костыли?

А я-то думаю о Боге.

О возрождении земли.

Еще о том, что вновь в России

Засуетился рой вождей...

Но я кладу листок осины

На чемоданы их идей.

***

Душа созрела к разговору

Про жизнь земную, про погост

И про рязанскую Мещеру,

Где сосны достают до звезд.

К народным радостям и бедам

Я шел по сумрачным лесам

И — как живет народ — изведал,

Поскольку был народом сам.

В Спас-Клепиках или под Тумой

Являлся я, как хмурый день,

И говорил с тяжелой думой

Про участь русских деревень.

Ведь жил и там народ великий,

Но весь измаялся, увы,

Не принимая голос дикий

Погрязшей во грехах Москвы.

Здесь, у березы иль осины,

Меня коснулся скорбный свет,

Рожденный избами России,

Свечами из народных бед!

ПОДСОЛНУХ

У дома моего

Тяжеловато

Стоит подсолнух —

Весь к земле лицом.

Ни свежести, ни силы.

А когда-то

Посматривал на солнце

Молодцом!

Казалось, всё

Подвластно было взору...

А вот теперь —

Хоть подавай клюку,

Чтоб он имел

Надежную опору:

Нужна опора в жизни

Старику!

Уже не повернуться

Больше к солнцу,

Туда, где кучевые

Облака.

Но солнце шлет,

Как давнему знакомцу,

Ему прощальный свет

Издалека...

ГОСУДАРЬ

Трава густа, роса тяжеловата.

Но я-то взял косу в поводыри

И так пошел — раскосо, угловато,

Как хаживали прежде косари.

Дремучим царством мне земля казалась.

Восток напоминал живую печь:

Там все сильнее солнце разгоралось,

И вся природа обретала речь.

И за косой, как предок мой за плугом,

Я шел с веселым солнечным лучом.

И было время ни о чем не думать,

И всё-таки я думал вот о чем.

Пошли, как волки, дико, зверовато,

Валя народ, другие косари.

Взамен косы у них мерцает злато —

Его они берут в поводыри.

А мне дороже золотое солнце,

Что дарит свет и радость бытия.

В закатный час я вижу в нем оконце,

То, за которым ждет меня семья...

Я уходил и возвращался снова

И днем другим опять косил траву,

Как будто шел из времени былого

В те времена, в которых я живу.

И не с того ль, болотной птице внемля,

Я слышал голоса и там и тут:

— Цари-то наши собирали земли,

А ваши кто, коль земли раздают?

Но я молчал, оглядывая царство.

И к вечеру, в сиянии зари

Собрал травинки в стог.