Виктор Фридман - 11 сентября: вид на убийство

Ральф Рене пишет:

Рядовому человеку трудно поверить в колоссальный правительственный заговор, потому что секреты, даже маленькие, хранить трудно. Человек представляет себе тысячи задействованных людей и полагает, что невозможно заставить их молчать вечно. Но любой, кто знает про Эйр Америка, не должен удивляться, поскольку там весь персонал делился всего на два типа: те, кто молчит, и те, кого заставили молчать.

Как ни парадоксально, именно сложность подобных операций облегчает сохранение их в тайне. Если вдуматься, то это вполне объяснимо. Ведь чем сильнее структурирован проект и чем больше подразделений в него входит, тем меньше шансов, что сможет «выплыть» цельная информация. Применительно к нашему конкретному случаю, весь сценарий 11 сентября знали лишь несколько человек – те, кто его разрабатывал и руководил им. И можно не сомневаться, что это были проверенные и надежные люди, которые умели держать язык за зубами. Не говоря уже о том, что разглашать что-либо точно не входило в их интересы. Все остальные знали ровно столько, сколько им было положено для успешного выполнения их части миссии. Не видя полной картины, исполнители среднего и низшего звена, даже если и пытались задуматься, то вряд ли могли просчитать, для чего они делают то, что им велено. Кроме того, существует проверенная временем и потому безотказная формулировка «национальная безопасность», где задавать лишние вопросы вообще не принято, а уж, не дай бог, что-то кому-то рассказать на стороне – это равносильно едва ли не подписанию себе смертного приговора. А более догадливых, кто был в состоянии до чего-то сам додуматься, можно всегда заставить молчать различными способами, не раз успешно опробованными в других секретных проектах.

Дэйвид Гриффин приводит пару примеров:

Многих людей можно заставить молчать одним лишь приказом, одновременно дав понять, что в случае его нарушения они будут отправлены в газовую камеру, в тюрьму или как минимум лишатся рабочего места. Если кому-то эти меры покажутся недостаточными, то можно применить угрозы их семьям. Например, так: «Джо, если ты все же решишь связаться с прессой, то я даже не знаю, кто сможет защитить твою жену и детей от какого-нибудь маньяка, разозленного сделанными тобой заявлениями...» Многие ли из скептиков, уверенных, что всегда найдутся осведомители изнутри, готовы разгласить конфиденциальную информацию, зная, что тем самым они подвергают опасности себя и свои семьи?

Кроме того, и сама пресса не горела особым желанием связываться с осведомителями. А если бы даже такое и произошло, вряд ли СМИ рискнули бы выпустить подобную информацию.

Далее Гриффин иронично замечает:

Если у США есть и другие секретные проекты на сегодняшний день, то мы о них не знаем по определению!

Один бывший агент ЦРУ так описывал методы «внушения» при проведении секретных операций:

Ваш взгляд будет всегда устремлен только вниз. Не смотрите, не разговаривайте, не признавайте никого из персонала. Вам запрещено видеть, касаться или работать с чем-либо, не являющимся непосредственно частью вашего задания. Вы никому не скажете, не напишете и не передадите ни в каком виде время, дату, место, причину, объекты или агентства, участвующие в операции, равно как и само ее существование. Вы ничего не знаете, вы ничего не видели, вы ничего не слышали, вы ничего не делали, вас здесь не было, и для вашего же блага и блага вашей семьи и страны вы навсегда сотрете все воспоминания. Это никогда не происходило!

Данные слова, определенным образом сказанные в специально созданной обстановке, многократно повторенные, а зачастую и подкрепленные психотропными препаратами, впечатываются на уровне подсознания. И многолетний опыт это только подтверждает.

Таким образом, предположение о том, что кто-то обязательно выдал бы информацию о готовящейся операции, как минимум иррационально. А для самых пытливых умов необходимость совершать определенные действия на всякий случай объяснялась военными учениями, которые в большом объеме проводились в северо-восточном секторе страны утром 11 сентября 2001 года.

Как правило, у человека в условиях неожиданно возникшего шока обостряется восприятие, и он в такие моменты запоминает детали окружающей обстановки, на которые в обычной ситуации не обратил бы внимания.

К примеру, вряд ли вы в состоянии вспомнить, что ели на завтрак даже неделю назад, если в это время не произошло ничего экстраординарного. Однако если во время завтрака за окном кухни покажется голый зад соседа, то этот завтрак вы, скорее всего, запомните надолго (и сосед, в зависимости от вашей реакции, тоже). Помимо того, что вы клали в рот, память сохранит все, с чем ваши органы осязания в тот момент «столкнулись»: где вы сидели, в каком месте стояла солонка, во что вы были одеты, какая музыка звучала по радио, о чем вы думали, как располагался ломтик ветчины на бутерброде и даже вкус этой ветчины на языке. И затем, каждый раз сооружая бутерброд с такой же ветчиной, вы невольно будете возвращаться к данному эпизоду. Более того, это явление имеет и обратный эффект: увидев чей-то голый зад, вы с большой долей вероятности будете вспоминать тот самый злополучный завтрак.

Не дай бог вам, конечно, увидеть во время завтрака соседский зад у себя в окне, а привел я его лишь как пример, иллюстрирующий то, что в психологии называется импринтингом.Или по-русски – запечатлением.Чем сильнее испытанный шок, тем глубже импринтинг, тем дольше эти образы будут сохраняться в памяти и тем прочнее закрепятся ассоциации одного с другим. Полагаю, что каждый из нас может вспомнить хотя бы один подобный случай импринтинга в своей жизни, когда вроде бы рутинное событие под действием некой шоковой «приправы» впечатывается в сознание в мельчайших деталях и впоследствии снова и снова всплывает в результате закрепленных ассоциаций.

Теперь, собственно, то, ради чего я развел всю эту демагогию. Когда-то я был жаворонком и начинал свой рабочий день в 7 утра. В 2001 году я еще жил в Лос-Анджелесе и 11 сентября выехал из дома около 6:30 по местному времени, когда в Нью-Йорке было 9:30. Включив радио, через несколько минут я услышал шокировавшую весь мир новость о том, что два самолета врезались в башни ВТЦ. Скромно опущу первую вырвавшуюся у меня фразу... Но я точно помню, что ехал в этот момент по Голливудскому бульвару мимо кинотеатра Chinese. Я запомнил, что впереди меня ехала темно-зеленая Тойота-Королла. Я запомнил время на электронных часах своей автомагнитолы – 6:36. Я слушал утреннее радиошоу Рика Диза. Среди прочей информации, не имеющей отношения к теме этой главы, я отчетливо запомнил его слова о том, что, по предварительным данным, угнано восемь (!) пассажирских самолетов. Я это помню настолько отчетливо, словно это было вчера. Импринтинг.