Михаэль Дорфман - ЧАРЛИ ЧАПЛИН СНИМАЕТ КОНЕЦ ЕВРЕЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

От идей синтеза искусств к Цейтлину пришел новаторский прием. Персонаж Чарли Чаплина играет самого себя и снимает кино о создании и крахе Еврейского государства. Созданный гением Чаплина маленький человек был любимым персонажем театра, цирка и эстрады до самого последнего времени — до тех пор, пока крупные корпорации шоу–бизнеса, аудио–и видеозаписи не переписали законы интеллектуальной собственности в свою пользу. Еврейская аудитория сразу приняла персонаж Чарли Чаплина за «своего». «Маленький человек» стал законным наследником череды неунывающих еврейских неудачников, виновников собственных неудач шломиэлей , пришедших из фольклора в еврейскую литературу. Культуролог Сэнфорд Пинскер считает шломиэля метафорой всей еврейской литературы, а «маленький человек» Чарли Чаплина занимает в ней почетное место. Неудивительно, что в фильме 1925 года «Еврейское счастье» сыгранный Соломоном Михоэлсом шолом–алейхемовский Менахем–Мендл поразительно напоминает Чарли Чаплина.

Пьеса «Еврейское государство, или Вейцман Второй» полна пророческих предсказаний — приход к власти Гитлера, «окончательное решение» еврейского вопроса в мире, поголовное изгнание всех евреев, как виновников мирового зла. Комедия начинается трагедией – евреев депортируют в Палестину, где они создают государство. Затем — неизбежные интриги и взаимная вражда и в конце концов бунт, крах еврейского государства и организованное возвращение евреев назад в диаспору.

В «Вейцмане Втором» выведены не только еврейские и мировые деятели, но и простой народ, нарицательные фамилии — «маски» еврейской народной комедии: торговец сельтерской водой Хаим–Янкель (имя в идише нарицательное, означает простака, а то и местечкового дурака), владелец комиссионки Йерухимзон, американский еврей из Палм–Бич Ирвинг Кнейдельман. Среди репатриантов сразу же обозначается два лагеря. Во главе мечтающих вернуться в диаспору стоит малосимпатичный Вейцман Второй — родственник сионистского лидера Хаима Вейцмана, единственный еврей, которому разрешили остаться. Он неустанно добивается для евреев «права на возвращение». Удивительное совпадение среди многих в пьесе, оказавшихся реальностью: президентом Израиля действительно был племянник Хаима Вейцмана, который преждевременно ушел с поста со скандалом.

Другой лагерь «поселенцев» — идеалисты, приехавшие поселиться навеки в земле предков, заняться земледельческим трудом, осуществить утопию и, самое главное, «забыть изгнание». Во главе поселенцев, готовых осуществить библейские пророчества, встает не кто иной, как Вечный Жид. Поселенцы носят сионистские имена, которые любили давать в 20–50 годы в Израиле «новому ивритскому человеку» — например, Шолом Бен–Хорин (буквально — Мир, сын свободных — ивр. шалом , в идише произносится шолом ).

Хорошо узнаваемая жалкая действительность и фарсовые церемонии в Еврейском государстве — не совсем плод творческой фантазии Цейтлина. Цейтлин вместе со старшим братом Эльхананом репатриировались в Палестину в 1921 году. Он прожил там девять месяцев. В Яффо Цейтлин познакомился с поэтом Йосефом–Хаимом Бреннером. До самой трагической гибели Бреннера они обменивались письмами. В стихотворении памяти Бреннера, написанном в 1933 году, Цейтлин патетически пишет про Страну Израиля «Там место, там!», вспоминая последнее письмо из Яффо, где Бреннер писал про Страну Израиля «Здесь [наше] место». Цейтлин навсегда сохранил глубокую сентиментальную связь со Страной Израиля. Зато реальная еврейская политическая жизнь казалась ему мелочной, недостойной и жалкой.

Вернемся к пьесе. Она напоминает творческие концепции советского кинематографиста Дзиги Вертова «правда–юла». Действие стремительно перемещается с места на место. Массовые сцены сменяются диалогами, песнями и интерлюдиями. Пьеса начинается прологом. После прихода Гитлера к власти разражается мировая война. Все правительства обвиняют евреев во всех проблемах и решают депортировать их в Палестину. Евреям разрешается создать свое государство. Гитлер в сопровождении дипломатов из разных стран провозглашает изгнание всех евреев. Только Вейцману Второму разрешают остаться в Лондоне.

Затем вслед за камерой Чарли Чаплина мы следуем на океанский лайнер. Здесь собраны все еврейские деятели и знаменитые евреи, следующие в Палестину. Они заняты произнесением речей. Сцена эта интересна очень точной передачей позиций разнообразных еврейских партий. Карикатура здесь часто исторически достоверней длинных манифестов и деклараций.

Третья картина переносит нас в Тель–Авив, где евреи устраивают карнавал в честь создания государства и избрания первого президента Альберта Эйнштейна. Интересно, что через 20 лет после написания пьесы руководители Израиля тоже предлагали реальному Альберту Эйнштейну пост президента Государства, но великий ученый вежливо отклонил заманчивое предложение. Пока народ веселится на улицах, намечаются разногласия между теми, кто ищет временного убежища и хочет «государства, как все государства», и теми, кто требует немедленного возрождения царства дома Давида. Празднования, как и политическая борьба, никогда не затихают в еврейском народе. Даже в гетто и нацистских концлагерях и того и другого было достаточно.

В следующей сцене мы попадаем в столицу Еврейского государства Иерусалим. Пока Тель–Авив празднует, в столице назревает заговор против президента Эйнштейна. Честолюбивые политики ведут войны за престиж, а близорукое общественное мнение не готово больше терпеть трудности. Народ хочет назад, в диаспору. Во главе движения «возвращенцев» становится жена президента, голливудская актриса Александра. Жены еврейских лидеров в действительности тоже отличались политической активностью. Жена Бен–Гуриона Поля яростно, чуть ли не с кулаками бросалась в коридорах Кнессета на политических противников мужа, посмевших критиковать ее супругаа, требовала прервать заседания правительства, потому что Бен–Гуриону пора обедать и принять лекарство. Жены Ицхака Рабина и Биньямина Нетаньяху не стеснялись вмешиваться в дела государственного управления, а Ариэль Шарон ввел своего сына в парламент и государственные дела. Очевидно, с ростом всеобщей американизации, переживаемой израильским обществом, придет к нам царящий в Америке политический непотизм. Вероятно, мы еще увидим, как жены наследуют, а то и отбирают у мужа высший политический пост.

Следующая сцена открывается яростными спорами. Евреи хотят обратно в Европу. Во время массовых беспорядков Александра захватывает парламент в Иерусалиме. На сцене мятежники арестовывают президента Эйнштейна и молодых поселенцев во главе с Шоломом Бен–Хорином. Победители в едином порыве поют сионистский гимн «Надежда» (« Атиква» ) , позже ставший гимном Государства Израиль, извращая слова в свете новой политической перспективы возвращения из Сиона.