Евгений Витковский - Против энтропии (Статьи о литературе)

"Я с вами проститься едва ли успею..." написал один поэт, а другой много лет спустя обронил — "Мы с вами сойдемся, мой милый, едва ли...": похоже-то похоже, да только ничего общего. Первый поэт, эмигрант второй волны Иван Елагин, конструировал свой мир чисто театрально, меняя декорации и кулисы, второй — Леонид Латынин, эмигрант разве что внутренний, менее всего заботится о подмостках. У людей с одинаковым цветом кожи и глаз могут не совпадать группы крови. Они и не совпадают: поверьте мне, двухтомного Елагина я составил и издал практически без посторонней помощи, Латынина прочитал не столь полно, но честное слово — весьма основательно.

В 1974 году Леонида Латынина приняли в Союз Советских писателей, -было ему тогда 36 лет. Смешно нынче вспоминать об этом — в те времена это была спасающая от обвинения в тунеядстве лазейка. Девять лет спустя туда же приняли меня (мне та же лазейка требовалась, все под одним богом — с маленькой буквы — ходили). Что это нынче означает? Пожалуй, только то, что мы, дышавшие воздухом эмиграции, всерьез решили никуда не ехать. Семидесятые годы стали временем возникновения третьей волны русской эмиграции, — факт из нынешнего школьного учебника. Вот и получается еще один оксюморон-страшилка: оба мы... эмигрировали в Союз Писателей. Где-то он теперь? Взносы мы куда-то какие-то платим, но даже с круглыми датами никто из этой организации не поздравляет. По крайней мере нынче ясно, что к поэзии факт вступания в ССП — в исторической перспективе — не имеет отношения никакого. Можно бы и вовсе забыть об этом, Но есть биография "Родился... учился... женат, дети, внуки..." Хорошо бы вовсе про этот "Союз Писателей" забыть. Однако это та самая "песня", из которой никак не выкидывается ни слова. Даже если песня плохая, а слово такое, что в приличном обществе его не вымолвишь.

Нечего нам жаловаться: если мы не дожили до демократии (и не уверен, что доживать до нее я хочу), то до свободы мы дожили. До свободы писать, что хочется, издавать без единого цензурного искажения (так, что и опечаток не исправляют), и даже до свободы, которую вправе применить к нам читатель: он вправе нас не читать, — хотя кто-то же раскупает нынешние не очень тиражные наши книги, этот факт никаким конем не объедешь, как по другому поводу говорил Иван Елагин.

Ну и ладно. На худой конец я точно знаю, что меня читает Леонид Латынин. А я читаю Леонида Латынина. И — нечего прибедняться — у каждого из нас, и не только у нас — сотня читателей наберется. И нет у нас времени горевать над крахом русской культуры: во первых, нет никакого краха, во вторых — нам еще много чего написать надо — до того дня, когда окончательно догорят наши лампадки. Но и тот день будет только очередной датой в биографии, а никак не концом всего: на то воля Божья.

Р.Майер. В пространстве — время здесь... История Грааля. М.1997, с.9

М.Байджет, Р.Лей, Г.Линкольн. Священная загадка. Спб, 1993, с.214. Перед нами не что иное, как подлог: "Sang Real" куда проще расшифровать как "истинная кровь", что соответствует версии о крови Христовой, собранной в чаше Иосифом Аримафейским.

Мифы народов мира. М., 1980, т.1, с.317

"Согласно легенде, Грааль был сделан ангелами из изумруда, упавшего со лба Люцифера, когда он был низвергнут в бездну". Х.Э.Керлот, Словарь символов., М., 1994. с.151., — еще одна версия современных люциферистов.

А.Г.Сергеев. Правители государств и отцы церкви Европы. Владимир, 1997, с.225

М.Мельвиль. История ордена тамплиеров. СПб, 1999, с.136

Р.Майер, ук.соч., с. 29

Р.Майер, ук.соч., с.280

Апокрифические сказания об Иисусе, святом семействе и свидетелях Христовых. М.1999. Текст Евангелия от Никодима на стр.72-103.

Н.Жюльен. Словарь символов.Челябинск, 1999, с.82

М.Л .Гаспаров. Занимательная Греция, М.1995, с.232

Из-за этой реплики, не вполне, впрочем, достоверной, некоторые исследователи склонны считать, что Вольтер воспринимал единого Бога по иудейскому образцу вместо христианского.

Цит. по изд. А.Дворкин. Сектоведение, Н.-Новгород, 2000, с. 660

Пятым среди великих традиционно называют Якоба Катса (1577-1660), главу "дордрехтской" поэтической школы. Хотя тираж его произведений в середине XVII века достигал 50 000 экземпляров (!), причисление дидактичного до невозможности "папаши Катса" к числу великих — на мой взгляд, скорее дань традиции, чем воздаяние по заслугам: желающие могут прочесть довольно много переводов из Якоба Катса, мною же выполненных, в соответственном томе БВЛ и в книге "Из поэзии Нидерландов XVII века" (1983). (Прим. Е.В.)

Цит. по изд.: Поль Зюмтор. Жизнь Голландии во времена Рембрандта. М, 2001. Перевод выполнен с французского издания книги (1959), поэтому некоторые слова, неверно прочитанные переводчиком, здесь даются в традиционном русском написании (напр. "стадхаудер" вместо немецкого "штатгальтер")

Еще лет через двести, во времена отца и сына Маро, язык снова заметно преобразовался в "ранненовофранцузский"; он без большого усилия поддается чтению и в современной нам Франции.

Если следовать топографии Данте, то Бонифаций VIII (Бенедетто Каэтани, понтифик с 1294 по 1303 год) был обречен оказаться в восьмом круге Ада и нигде больше (напр. находящийся в Аду папа Николай III (Джованни Гаэтано Орсини, понтифик с 1277 по 1280 год), которого Данте встречает именно там, принимает самого Данте за Бонифация VIII.

Тоже религии: см в нашем издании двустишие, которым разделены подборки братьев Шенье (прим. составителя)

Н.И.Балашов. Бертран и стихотворения в прозе. В кн.: Алоизиюс Бертран. Гаспар из тьмы. М.,1981, С.236.

Если перед нами не откровенная стилизация, как в "Александрийских песнях" М.Кузмина.

Ср.: Мишель Деги. Нигдейя. НЛО 1995 No 16 (прим.Б.Дубина). С.67

Должен отметить, что никакой обиды на отказавших ни составитель антологии, ни ее издатели не держат: ясно же, что в проект антологии такого размера человек здравомыслящий, трезвый и реалистичный никогда не поверит.

Опущены 14 строк в начале и 25 в конце — отчего стихотворение сильно выиграло и в поэтичности, и в эротичности.

Название поэмы Стефана Малларме.

В более привычном переводе И.Эренбурга — "От жажды умираю над ручьем".

Если бы П.В.Нащокин (1801-1854) писал романы, мистификация могла бы быть правдой, но от Нащокина остались лишь немногие страницы мемуаров, и конечно, легенда о нем.