Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6270 ( № 15 2010)

За Курск, за Днепр, за встречный тот

Удар с привисленских высот.

Когда б не вы – нам всем каюк!

Вот почему ты вправе, друг,

Стоять, как ты сейчас стоишь,

Чтоб Лондон видел и Париж,

Чтоб Запад знал и знал Восток,

Какой ты памятью высок

И что тебе ещё расти.

Пусть будет так. Но ты учти,

Нам тоже не одни холмы.

Мы – прах не просто, почва – мы.

Ты – у вершин, мы – у корней.

Тебе видней, а нам больней

И тяжелей день ото дня.

Кто там сказал: «В тени огня!»

Кто там сказал: «В тени ракет!»

Да будь он трижды президент,

Безумец он. Иди к нему

И подскажи его уму:

В такой тени, в огне таком,

Чуть что, всё небо – кувырком,

И вся Земля – как головня.

В предчувствии того огня

Болят все кладбища, – скажи, –

Окопы все и рубежи,

Болят на весь двадцатый век,

Как перед бурей у калек

Болят обрубки ног и рук…

Нельзя – скажи – на третий круг,

За крайний край, за Рубикон.

Нельзя! И это, как закон,

Как просьба всех корней и губ.

Квадрат огня, теперь он – куб,

Теперь он больше, чем сама

Земля. И больше, чем с ума

Сойти – сойти за ту черту,

Где бездна ловит пустоту,

Где шар земной – как не земной,

Не шар, а череп под луной

Летит в ничто – безглаз, безнос –

В нём ни червя нет. Наш прогноз

Прими как «SOS», как наш набат,

Опереди крылатый ад

И упреди как наш посол.

А явь ли это или сон? –

Не так уж важно, важен мир,

Как главный твой ориентир,

Держись его по ходу звёзд.

Тебе опорой – лунный мост

С материка на материк.

Ты по нему иди, старик,

И твёрдо знай: не подведёт…»

6

И – представляете – идёт.

Всем исполинам исполин.

В одном лице – отец и сын,

В одном лице – жених и муж,

В одном родстве на весь Союз.

Идёт над бездной, под луной.

Четыре ветра за спиной

В порыве парусных веков, –

И поступь легче облаков,

И ход стремительней луча.

А у высокого плеча

На удаленье небольшом

Звезда Полярная с ковшом

По ходу вечности на вест

Перстом указывает… Есть,

Есть, есть он, двадцать пятый час!

7

Уже давно фонарь погас

На башне Эйфеля, давно

Биг-Бен дозорное окно

Не поднимал из-за спины

И сам давно сошёл с волны…

И вот уж, вот – левей, правей –

Под своды бронзовых бровей

Вплывает мощно берег тот.

Солдат честь флагу отдаёт

По форме всей и лишь потом

Спокойным шагом входит в дом,

На шаг опередив рассвет.

«Прошу прощенья, президент,

Что рано потревожил вас.

Такой уж – извините – час,

Час памяти. А кто я есть?

Как видите, из бронзы весь,

И никаких таких камней

Вот здесь, за пазухой моей.

Я – чрезвычайней всех послов

И с вами говорю со слов

Не только наших – ваших всех,

Кто под траву ушёл, под снег,

Ушёл за всех живущих вас.

Я двадцать миллионов раз

Там, в полосе военных лет,

Убит. И это, президент,

Не просто цифра в семь нулей.

Представьте в памяти своей –

За миллионом миллион –

Всех тех, кто был испепелён,

Кто в землю лёг, ушёл ко дну…

Представьте всех по одному,

Не в общем смысле бытия,

А как своё в момент бритья

Лицо и где-то за лицом

Себя представьте мертвецом

Все двадцать миллионов раз.

Представьте: землю рвёт фугас

Не чью-то там, а вашу, здесь,

И кровь течёт фронтально, взресь.

Не чья-то там, не где-то там,

А тут, по вашим же цветам,

Течёт с порога на порог…

Представьте: Хьюстон и Нью-Йорк

Лежат в руинах, как тогда

Лежали наши города,

Не два, а сотни городов…

Представьте: миллионы вдов,

Как муж, как детям их – отец.

И перестаньте ж наконец

Грозить нам ядерным хлыстом.

Я не один прошу о том.

То – просьба всех корней и губ.

Квадрат огня, теперь он – куб,

Теперь он больше, чем сама

Земля, и больше, чем с ума

Сойти, сойти за ту черту,

Где бездна ловит пустоту,

Где ад уже – непросто ад.

То – просьба ваших же солдат,

Тех, что в Европе полегли

От Родины своей вдали.

Внемлите им как президент.

А сон ли это или нет? –

Судите сами. Мне пора».

8

Играет в парке детвора,

Шумит листвой зелёный вал.

А он стоит, как и стоял,

Тот вечной памяти солдат,

Из бронзы с головы до пят.

Девчонка та же – у плеча,

В деснице молния меча

И небо памяти у глаз…

Есть, есть он, двадцать пятый час.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,5 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Они сражались за Родину

А без памяти – мы прах

СУДЬБА

В детстве, разглядывая старые фотографии, которые многие годы бережно хранила моя бабушка Раиса Александровна, я наткнулся на фотокарточку молодого человека в военной форме. Меня поразил взгляд мужчины в возрасте около двадцати лет, по его грустным глазам было видно, что он прошёл через многое в жизни. Бабушка рассказала, что это её отец, а соответственно мой прадед. Следом показала похоронку. Кроме дореволюционной фотографии и этого документа, от него не осталось ничего. Только память. Он не вернулся с войны, и никто из родственников не знал, где он погиб. Родные верили, что где-то есть могила… И кто-то возлагает к ней цветы. А мы? Что мы знаем о том, как пришлось воевать прадеду? И тогда я понял, что должен узнать всё. Вот так начался долгий и упорный поиск.

Прошу известить гр. Тимофееву Евдокию Георгиевну, проживающ. по адресу – Ленинградская область, Гатчинский район, посёлок Дружная горка, ул. Урицкого д. 14, кв. 4, о том, что её муж красноармеец, орудийный № , Тимофеев Александр Николаевич, в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб 10 марта 1945 года и похоронен с отданием воинских почестей в деревне Еваново Псковской области. Командир 314-го стрелкового полка (подпись неразборчива). 5.11.1945 г.

Деревня Еваново, 314-го стрелковый полк и 10 марта 1945 года – вот что сообщалось о нём семье. Ответы на эти загадки я смог получить только через несколько лет.

Александр Николаевич родился в 1897 году в маленькой деревушке Грязно под Гатчиной, воевал артиллеристом в Первую мировую и Гражданскую войны. Член ВКП (б) с февраля 1919 по ноябрь 1921 года, затем с 1927 по 1933-й, партийный билет № 173375. До 22 июня 1941 года работал притирщиком на знаменитом стекольном заводе «Дружная горка». На получение этих строк у меня ушло пару лет, так как до ноября 2008 года эти сведения считались засекреченными.

Война. Верный своему воинскому долгу и солдатской чести, 13 июля 1941 года (данные Гатчинского военного комиссариата) в возрасте сорока четырёх лет он уходит добровольцем на фронт. Его направляют в 314-й стрелковый полк 46-й стрелковой дивизии (до сентября 41-го 1 стрелковая дивизия НКВД).