Вячеслав Пьецух - Дурни и сумасшедшие. Неусвоенные уроки родной истории.

Итак, нравственность отдельно взятого человека и общественная мораль сосуществуют если не вопреки друг другу, то, по крайней мере, в непересекающихся плоскостях: нравственность — вещь неудобная и кусается, но, главное, логически она направлена в никуда, ибо мы такие, потому что мы такие, общественная же мораль, напротив, имеет свои резоны и недвусмысленную цель — сообразно характеру соции всякую личность держать в узде. Противоречие между ними возникло еще и по той причине, что общество развивается гораздо медленней человека, во всяком случае, государство по своему духу остается почти таким же, каким оно было при фараоне Хуфу, когда человеческая нравственность почти разделяла государственную мораль. В свою очередь, очевидно, что личность заметно движется в сторону вящего совершенства, от детоубийства как нормы обычного права к даровому супу для безработных, или, положим, на пути от тотемизма к язычеству, от язычества к единобожию, от единобожия к некоторой отдаленной похожести на Творца. В этом смысле человек не высшее млекопитающее, и не «говорящий тростник», по Паскалю, и не венец мироздания, а процесс. Следовательно, это нисколько не удивительно, что понадобилось всего четыре тысячелетия, чтобы мы вполне разделили мнение Льва Толстого: война есть «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие»,– в то время как при фараоне Хуфу таковая считалась естественным отправлением государственного организма, наравне с публичными казнями или культом нильского крокодила, отчего и пацифизм в эпоху Среднего царства был так же немыслим, как сигареты и телефон. Справедливости ради сделаем оговорку, что средства связи совершенствуются куда быстрее, чем человек.

Занятно, что это, оказывается, общество худо-бедно совершенствуется под влиянием личности, а не наоборот, ибо нам с детства внушали во время оно: коллективное выше личного, человек — ничто, государство — всё. И вот выходит, что как раз государство — ничто, а человек — всё, хотя бы потому что это не фарисеи, скотоводы и мытари выдумали «не противься злому», это Христос сказал. Но по-настоящему вышеозначенное наблюдение чрезвычайно занятно тем, что если сознание и духовность не есть продукт общественного развития, то вопрос о происхождении человека, кажется, разрешен. По крайней мере, он встает с особенной, критической остротой в то время, когда уже и общество понимает, что война есть «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие», но не в состоянии преодолеть первобытную свою суть.

Стало быть, и на нынешнем этапе исторического развития примирить мораль и нравственность невозможно, но это не означает, что дело — швах. Поскольку государство эволюционирует, как и всё, есть такая надежда: в отдаленном будущем оно настолько сблизится с человеком, что в нем отпадет нужда и оно само собой перестанет существовать, как то и предвидели многие горячие головы от Энгельса до Махно. Если сойтись на том, что всякое правительство, парламент, судейские, вооруженные силы, пробирная палата и масса чиновников на местах кормятся только тем, что на каждую тысячу мирного населения приходится один изобретатель вечного двигателя, два жулика и четыре клинических идиота, то станет ясно, что государство обречено. Ведь со временем всесильная эволюция непременно подведет всех под какой-то общий знаменатель и люди сольются в образе безвредного мещанина, разве что с дурными наклонностями, который будет враг одному себе. Тогда-то государство и начнет постепенно усыхать до сети сумасшедших домов и кружков по интересам, поскольку уголовный кодекс имеет такое же отношение к добродетельному обормоту, как и зачатки атмосферы на планете № 144 в галактике Магеллановы Облака. То есть это еще бабушка надвое сказала, коллектив ли возвысится до человека или человек опростится по коллективному образцу, скорее всего человек опростится по коллективному образцу, если принять в расчет всё возрастающий интерес к физиологической музыке, медицинским справочникам и подноготному значению тринадцатого числа.

Впрочем, то, что государственность как венец общественного сознания во многих отношениях бессмыслица, — видно уже сейчас. Война есть величайшее зло, это общепринятая истина, какая бы химера ни служила ей оправданием, преступность неискоренима в ближайшие пятьсот лет — это скорей всего, в экономике по-настоящему продуктивна лишь частная инициатива, а в социальной сфере государство, хоть тресни, ничего не может поделать со своим главным противником — дураком. Последняя немощь из перечисленных особенно характерна: начиная от царя Алексея I Тишайшего это сколько было принято законодательных актов против коренного нашего увлечения — воровства, однако воруют по-прежнему, чуть ли не поголовно, и главное, непонятно, зачем? — Ведь Россия есть страна неисчерпаемых сокровищ, в ней можно сказочно разбогатеть, если просто под ногами гвоздики собирать, то-то ее разворовывают, разворовывают, и всё никак не могут разворовать. Равно, государство ничего не может поделать с сепаратизмом, только даром мальчишки гибнут, поскольку и тут против него выступает не радетель за национальное самоопределение, а дурак; вот если бы с умножением количества государств умножалось бы количество белков, жиров и углеводов — тогда понятно, а так сепаратиста понять нельзя.

Из этого в частности вытекает, что государственный деятель, если только он не чистый администратор, в половине случаев являет собой печальную необходимость, обусловленную только тем, что покуда существуют эти самые четыре идиота, без властей предержащих не обойтись, а во второй половине случаев он прямо метафизическая фигура, строитель пирамид, несчастный преемник древнеегипетского Хуфу. Во всяком случае, государственный деятель не имеет права на высоко поднятую голову и орлиный взгляд, ибо это уже комично, ибо зачем человеку, например, министр сельского хозяйства, если у него десять соток под картошкой и две свиньи роются на задах?.. А то, действительно, взяли моду выдавать воробья за певчего соловья; дескать, Наполеон Бонапарт — великий полководец, гениальный человек, выдающаяся историческая личность, а он только тем на самом деле и отличился, что спалил пол-Европы, погубил миллион человек, и в результате на смену королю Луи XVI Бурбону пришел король Луи XVIII, что интересно — опять Бурбон.

Бедными люди бывают по одной-единственной причине: от неспособности или ограниченной способности к положительному труду. Если ты работаешь, как вол, делая дело, которое требует известной квалификации, то у тебя и домик будет в четыре спальни, и приличный автомобиль, и даже ты свободно можешь посетить какие-нибудь экзотические Балеарские острова. А если у тебя за плечами два класса воскресной школы и руки приделаны кое-как, тогда, конечно, приходится околевать с голоду либо подаваться в социал-демократы, — третьего не дано.