Айрат Димиев - Классная Америка

Поговорим еще о плюсах. Первое, что сразу бросается в глаза, — это размеры и материальное оснащение школы. По сравнению с нашими школы в США — просто гигантские как по размеру зданий, так и по количеству учеников. В Middle School, как правило, несколько сот учеников, в High School — несколько тысяч… Количество учителей в моей школе приближается к двумстам. Материальное оснащение поражает воображение. Каждая Нigh School, помимо просторных классов, лабораторий, многочисленных музыкальных и художественных мастерских, имеет, например, актовый зал на тысячу мест. В каждой школе три-четыре спортивных зала, бассейн. А размеру и качеству травяного покрытия футбольного поля позавидуют наши городские стадионы. Многие школы имеют ещё и отдельный театр.

Все делопроизводство, включая ведение классного журнала, компьютеризировано. Служебная переписка, распоряжения и инструкции руководства коллективу осуществляет исключительно по электронной почте. Все это работает настолько четко, что система нигде не дает сбоя.

Здесь распоряжения руководства не обсуждаются, а выполняют в срок. В первые дни я это было очень непривычно после нашего российского разгильдяйства. У каждого учителя и административного персонала есть четкие служебные инструкции, согласно которым они должны действовать. Любое отклонение от этих инструкций недопустимо. Это одна из основных составляющих ментальности американцев — следование инструкциям. Причем это возведено в категорию морали, а не просто хорошее или плохое исполнение служебных обязанностей. Следование инструкциям — хорошо. Нарушение инструкций — плохо. Никого не интересует конечная цель. Результат следования или неследования инструкции не имеет значения. Если ты нарушишь инструкцию и добьешься положительного результата, этого никто не заметит. Но вот если ты просчитаешься, и результат нарушения инструкции будет отрицательный, тебя накажут очень сурово, вплоть до увольнения. Совершенно неуместны попытки разобраться в ситуации, проявить человечность, попробовать решить что-либо с позиций добра и зла. Человеческий фактор исключен полностью. Причем эти правила распространяются не только на учителей, но и на учеников.

Думаю, будет правильно в этом месте книги вернуться к хронологии и рассказать о наших самых первых впечатлениях от американской школы. Нужно ли говорить, что в глубине души каждый из нас побаивался первого дня в школе. Шутка ли, шагнуть в класс к американским ученикам! Поэтому мы как могли пытались подготовить себя к этому событию. Наш дистрикт тоже готовил нас к работе: мы посетили около шести различных семинаров на темы, которые администрация дистрикта посчитала нужным объяснить рекрутированным из-за границы учителям. К сожалению, мы услышали на этих семинарах лишь общие слова об американской педагогике и немного информации о самом дистрикте. Не прозвучало ни одного слова о том, что конкретно делать в учебном классе. Если же кто-то, задавая вопрос, пытался свернуть на практические рельсы, то, как правило, получал совершенно непонятный расплывчатый ответ.

В дополнение к семинарам нам раздали для изучения книги по педагогике — что-то вроде учебного пособия о том, каким должен быть настоящий американский учитель. Мысль о том, что надо неустанно дарить любовь ученикам, проходила красной нитью через каждую страницу издания. Возможно, кто-то из читателей уже слышал, что в американской школе учеников нельзя ругать, стыдить и тем более наказывать. Учитель должен воздействовать на ученика только позитивно, поощряя за успехи. Кроме того, мы знали, что правила поведения в американской школе очень демократичны. Дети могут разговаривать в классе, ходить во время урока, сидеть в свободной позе и т. д.

Правда, меня интересовал вопрос, насколько относительна эта свобода, что по их меркам приемлемо, а что нет, где граница между либерализмом и явным нарушением дисциплины? Как конкретно нужно поступать, если ученик откровенно плохо себя ведет? Как и в каких случаях нужно делать замечания, и главное, какие слова для этого использовать? Какие действия следует предпринять, если слова не действуют? Одним словом, меня интересовали конкретные практические вопросы, ответ на которые мне никак не удавалось найти. Я задавал эти вопросы администрации школы, коллегам-американцам, инструкторам на семинарах, но безответно. Создавалось впечатление, что такой проблемы просто не существует. Официальные лица твердили исключительно про любовь к детям и про совершенствование педагога, чтобы он мог дать еще большую любовь. Вооруженные этими знаниями, мы и шагнули в класс…

Состояние, которое все мы испытали в первые дни работы в школе, нельзя охарактеризовать иначе, как шок и стресс. Возможно, в этом месте кто-то из читателей злорадно улыбнется и скажет: "А что же вы ожидали?" И будет прав. Конечно, мы, пускаясь в эту авантюру, были готовы ко всему, в том числе к языковым проблемам, различию менталитетов и правил поведения. Но никто из нас не был готов к тому, с чем мы реально столкнулись.

Хорошо помню свое состояние в первый день начала занятий. В тот день я прибыл в школу за час до начала урока. Стою в классе у доски и пишу на ней мелом число, тему урока… и в этот самый миг вдруг очень остро ощущаю какое-то состояние угнетенности. Я понимаю, что совершил большую ошибку, пустившись в эту авантюру, что вот он настал, момент истины! Шутки кончились, закончились приятные вводные семинарчики, еще несколько минут, и наступит суровая реальность… К счастью, это состояние продолжалось недолго, я быстро взял себя в руки и сконцентрировался на предстоящем моменте.

Итак, звенит звонок, и в класс начинают заходить американские ученики… Боже, какое поразительное разнообразие цвета кожи, разреза глаз, строения тела, одежды! Пирсинг на всех открытых взору частях тела, причем у представителей обоих полов. Прически… я видел некоторые из них в кино, но не думал, что они существуют в действительности.

Я максимально собран, но чувствую, что где-то глубоко во мне уже начинает зарождаться паника. Несколько учеников подходят и что-то спрашивают, а я с ужасом осознаю, что не понимаю ничего из того, что они мне говорят. В ответ либо что-то бубню себе под нос, либо делаю вид, что ничего не слышал. Ученики отходят, удивленные неадекватным поведением учителя. Звенит звонок, возвещающий о начале урока, и, обрадованный тем, что не нужно больше слушать их вопросов, наконец, начинаю говорить я. Поскольку готовился к первому уроку и практически заучил свои первые предложения наизусть, то говорю складно, не сбиваясь. Уже начинаю гордиться собой, как замечаю странное выражение глаз моих учеников. Минуту через три с ужасом осознаю, что и мои ученики не понимают практически ничего из того, что говорю им я…