Двести Журнал - Журнал Двести

Кстати, настоящий книгоиздатель и книготорговец критику спонсирует, содержит журналы и устраивает презентации. На кухонном языке экономистов такое называется "организация потребителя". Без самоотверженного, тщательного и нетрепливого критика фантастике каюк. Она превратится в кабак, куда ходят, зная, что выпивка там дерьмовая, но вот драка обязательно будет.

Уважаю попытку В.Рыбакова взорлить на фантастику среди других явлений культуры. Боюсь лишь одного — на девять десятых она в этот круг еще не вошла. Не может проломить пентаграмму. Бродит, ищет свою Сарматию…

Где ж она все-таки находится? Не Сарматия — НФ. Относительно чего соизмерима и какая ей все ж цена?

Андрей Николаев сказал: "Никто не хочет перестраиваться, вот мы и реанимируем трупы…" Не уверен. Во-первых, мне кажется, что они пока еще очень живые и не похоронены. Во-вторых, не перестраиваться не хочется. Противно становиться холуем у быстротекущих времен. Когда наступила и победила известная революция, хорошей литературы не было достаточно долго — дольше, чем мы существуем без Главлита. Она зрела. Но и потерять чувство времени нельзя. Только у писателя оно может и должно выражаться совершенно иным образом, чем у публициста и историка — порой даже парадоксально иным.

Боюсь, что во всем этом нам следует убеждать долгое время именно себя.

В свое время были такие академические сборники о русско-зарубежных литературных связях и мировом значении русской литературы. Честно говоря, никогда не мог понять, в чем оно проявляется, если даже перевести адекватно ни одного русского писателя на иностранные языки не удается.

Попробуйте посчитать, сколько книг русских писателей стали шедеврами мировой литературы для читателя Запада. Достоевский, Толстой, Чехов, ну Солженицын. Говорят еще, что Айтматов. Из фантастики — разве что Булгаков. А переводы… Попробуйте почитать сами. Не пожалеете.

Черт с ними, пусть сами разбираются, что для них шедевр. Но для нас — это совсем другое дело.

Русскоязычной фантастике, боюсь, зарубежная популярность вообще не светит. Да и нет пока еще толкового рынка ее — Олди правы. А рынок — это ведь не только место, где продают. Это своя Вселенная, с законами и топологией.

Дело еще мрачнее — или светлее, как посмотреть — русскоязычная фантастика будет по-настоящему нужна только русскоязычному читателю. И очень долго больше никому.

Обольщаться не стоит — шедевров мирового класса в ней пока нет. Шедевров национального уровня или кандидатур в таковые чуть побольше. Немало вещей, ниже уровня которых уже стыдно опускаться. Но пока исчезающе мало вещей, соперничать с которыми — штурмовать небеса.

Публицистика вещь прекрасная. Текущая критика — тоже. Но вот Милан Кундера сетовал в одном эссе, что она превращается в быстрый пересказ литературных событий. А превращение это на самом деле вырождение. Нам опять нужны добротные книги о нашей фантастике (их и было-то всего три), которых не заменят даже самые страстные и честные письма читателей. Лишь они способны установить верные точки отсчета, опираясь на которые можно создать верную карту.

Сделать это должен именно литературовед. Владеющий профессионально всей совокупностью знаний о литературе и любящий фантастику, но истину любящий больше.

Вяжите меня, я сноб! И снобизм этот цеховой — нечего в нашем цеху делать ни врачам Элеонорам, ни возомнившим инженерам, ни беглым политикам. Да и филолога я сюда не всякого сюда пущу. Есть такие критики-универсалы, о детективе, так о детективе, о деревенщиках так о деревенщиках. Была бы колонка да народ: "Во врезал! Во примочил! Ну молодец!"

Генерал де Голль советовал: "Хочешь понять — взгляни со звезды". Вот такой нам и нужен.

Оставим разговор о литературоведении. Вообще просто жалко. Ну кто о нас еще позаботится, если не мы сами? Попробуйте разобраться в биографиях русских фантастов. Ни черта неизвестно, отчеств и тех порой не узнаешь. Попробуйте найти фотографию Симона Бельского или Гончарова! С современниками, боюсь, будет то же.

Завгородний одно время собирал информацию, сейчас, по-моему, перешел в фотомодели. Шлепанцы рекламирует. Или ноги?

Шутки шутками, но не слишком ли резво мы теряем равновесие между целым и частью? Не пора ли обрести его? И начать надо с себя себя-автора, себя-критика, с себя-читателя. Камней разбросано довольно. Пора собрать, что еще не уперли. И строить. И полюбить. Если получится.

Питерский фантаст Святослав Логинов дебютирует в Нижнем Новгороде романом "Многорукий бог далайна". То есть, известен Логинов уже лет десять. Я принадлежу к тем, кто запомнил Логинова по повести "Страж Перевала", а полюбил за рассказы на темы европейского Средневековья ("Железный век", "Микрокосм", "Цирюльник"). И до сих пор казалось, что попытки Логинова отойти от малой формы были малоудачны ("Я не трогаю тебя"), а попытки перейти с западной на иную — отечественную, скажем — почву ("Машенька") просто огорчительны.

И вот — роман, и весьма объемистый. И весь знакомый логиновский антураж, все эти алхимики, рыцари, ведьмы и тому подобное отринут полностью. Возможно, это многих разочарует. Но я могу сказать — на сегодняшний день это лучшее, что написал Святослав Логинов. Хотя традиционные атрибуты западного фэнтези им отброшены, абсолютно точно соблюдается главный принцип главного классика и теоретика жанра, ставившего целью фэнтези создание вторичных миров. Ибо роман об этом самом — о создании и разрушении мира.

Только во всех канонических мифологических системах мир создан либо для человека, либо хотя бы приемлем для его обитания. А если мир изначально создан *против* человека?

Творец, старик Тэнгэр, устав от вековой борьбы с многоруким порождением бездны Ёроол-Гуем, ненавидящим все живое, предлагает сотворить мир специально для Многорукого — просто для того, чтоб тот от Тэнгэра отвязался, и не мешал ему думать о вечном. "Я построю для тебя четырехугольный далайн — обширный и не имеющий дна, я наполню его водой, чтобы ты мог плавать, населю всякими тварями — мерзкими и отвратительными на вид, и ты будешь владычествовать над ними". Но среди множества встречных условий, поставленных Многоруким: "Мне надо, чтоб среди этих тварей была одна, похожая на тебя, как схожи две капли воды, чтоб у нее были две руки и две ноги, чтоб она умела разговаривать и думать о вечном. Я буду убивать эту тварь в память о нашей битве". Но Тэнгэр также приговаривает к тому, что раз в поколение будет рождаться илбэч — человек, умеющий создавать сушу лишь силой желания, и неизвестно, останется ли, прежде чем яд Многорукого разъест ограждающую мир стену, место в далайне самому Многорукому. Таков "миф творения" в изложении Святослава Логинова. Мир, созданный по меркам дьявола и для обитания дьявола, а человек, созданный по образу и подобию Божьему (Тэнгэрову) изначально дьяволу (Ёроол-Гую) в жертву обречен.