Наргиз Асадова - Братья. История масонства в России

И в этом смысле масоны не стеснялись говорить о том, что еврейский опыт надо копировать. Это не у всех вызывало энтузиазм.

Н. АСАДОВА: Я могу себе представить, с чертой-то оседлости в Российской Империи на тот момент.

Л. МАЦИХ: Да. Но они этот тоже как-то изучали и пытались всячески способствовать тому, чтобы если не формальные школы учреждались, это было очень сложно с учётом того, что в России преобладало сельское население, до каждого села не дойдёшь. Но хотя бы обеспечить детишек крестьянских, мещанских, городских доступными книгами. Они очень старались, чтобы этих книг было побольше. А поскольку масоны — люди верующие, считали самой важной книгой человечества Библию. То они много делали для того, чтобы Библии печаталось как можно больше, как на русском языке, так и на языках многочисленных народов, населявших Империю.

В этом смысле вклад в просвещения поистине неоценим.

Н. АСАДОВА: телефон для смс — +7-985-970-45-45, если у вас есть вопросы к Леониду Александровичу, реплики по нашей теме сегодняшней, не стесняйтесь. Пишите нам. Вот Вы сказали о том, что среди масонов были братья, которые достигали высоких постов. Насколько я знаю, начиная с александровских времён Министрами народного просвещения очень много было масонов.

Л. МАЦИХ: Да. Вообще, были должности, которые были, условно говоря, потомственно масонскими. Например, должности почтмейстеров в Москве и Питере. Должность Министра почты. Это оттого, что почта — инновационное было тогда предприятие. От качества почты зависело качество связи, а связь — это управление. Гигантская Империя без хорошего управления никак развиваться не могла. Эта должность была масонская традиционно.

И на постах ключевых для просвещения — Министром просвещения и обер-прокурором, т. е. главой Синода тоже были масоны. Это не должно никого удивлять. Главой Синода был светский человек, государственный чиновник. Например, такой человек, как Голицын Александр Николаевич внёс огромный вклад в развитие как чисто церковного, так и светского просвещения.

Н. АСАДОВА: Раз уж речь зашла о Голицыне, то он и является героем нашей сегодняшней передачи, главным героем. И поэтому мы предлагаем вам послушать портрет Александра Николаевича Голицына, написанный Алексеем Дурново. Записал его Алексей Соломин.

В жизни нашего героя главную роль сыграло, и это не удивительно, его происхождение. Представители рода Голицыных дорога к светлому будущему и государственным должностям всегда была открыта. Не стал исключением и Александр Николаевич. Ко двору он попал в юном возрасте, ещё при Екатерине II. С детства обладавший достаточно весёлым и беззаботным нравом будущий Министр народного просвещения быстро обзавёлся друзьями.

Впрочем, сколь бы ни был популярен Голицын среди пажей, главными из его сверстников оставались старшие внуки Императрицы. Александр и Константин Павловичи, разумеется, требовали к себе всеобщего внимания. Юный Голицын им это внимание оказывал. Более того, он считался главным затейником в играх Александра и Константина. В общем, у Голицына было весёлое и беззаботное детство, которое быстро переросло в юность.

И оказалось, что будущий Министр хорош собой, охоч до женского пола, изящен, а главное — пользуется успехом. Гром грянул с восшествием на престол Павла, 23-летнего повесу Александра Голицына тотчас выслали из Петербурга. Чем не угодил он новому Императору, сказать трудно. Впрочем, Павел процарствовал недолго. После удушения Императора на престол вступил его старший сын Александр, в некотором роде друг голицынского детства. И молодой повеса, успевший забыть роскошь двора, был возвращён в столицу.

Тот, впрочем, начался другой этап его жизни, пора развлечений сменилась временем государственной карьеры, в 1803 году Голицын становится обер-прокурором Святейшего Синода, в 1816 году — Министром народного просвещения. В этом качестве он воплотил в жизнь мечту теперешнего православного духовенства — школьное воспитание попало в зависимость от религии, истинным просвещением в понимании Министра были благочестие и высокая нравственность. Не повезло и литераторам, чьи сочинения попали под строжайшую цензуру.

Впрочем, некоторые из голицынских друзей могли рассчитывать на поблажки. Однако, Министр без промедления лишал их этих привилегий, если публикуемые ими сочинения вызывали недовольство в окружении Императора. Карьера Голицына пошла на спад со смертью Александра. Константин от трона отказался, а с Николаем Голицын в детстве, очевидно, не водился. И вскоре почти всемогущий Министр народного просвещения превратился в чиновника третьей руки. В этом качестве он и прожил последние 20 лет жизни.

Н. АСАДОВА: Это был портрет Александра Николаевича Голицына, написанным Алексеем Дурново. Добавите что-нибудь?

Л. МАЦИХ: Лёгкой кистью написан портрет. Во-первых, не такой уж повеса, если под повесой понимать бездельника, светского франта, пустого, праздного прощелыгу, щелкопёра, как сказал бы Гоголь. Голицын сроду таким не был. Любил он потанцевать, естественно. Блажен, кто смолоду был молод. И в барышнях он знал толк и они дарили его благосклонностью. Тут ничего дурного нет.

Но когда его поставили на важнейший государственный пост, на ключевой, обер-прокурором Синода, он очень переменился. И показал похвальнейшую обучаемость, прочёл массу книг. Он не стеснялся признаться, что впервые прочёл Библию.

Н. АСАДОВА: Сколько ему было лет в тот момент?

Л. МАЦИХ: едва за 30. Он очень изменился внутренне. От него ожидали разнообразные церковные деятели, что он обратится к вере и станет верить на их манер, т. е. он станет ещё одним церковным функционером. А он поверил искренне, он укрепился в вере и нашёл многие ответы на жгучие вопросы, которые искал раньше. Но поверил он по-иному.

Н. АСАДОВА: В этот момент он пришёл к масонам?

Л. МАЦИХ: Он был и ранее членом масонской ложи. Он вступил в ложу трёх коронованных мечей, а потом он состоял в ложе соединённых друзей, одной из самых многочисленных лож Петербурга. Но дело не в названии ложи, а в том, что у него религиозность была истинно масонской, внецерковная. Он отвергал идею посредничества между человеком и богом, очень искренняя, но без показной набожности и без утомительной обрядовой стороны, которая всегда его в православии смущала.

И он не был склонен прощать духовенству его, духовенства, пороки. Так, например, он ввёл обычай публиковать в листах Синода проступки духовенства. Так было принято в те времена для воспитательных целей с лицами всех сословий. Но духовенство стояло особняком, они претендовали на особую роль. А он их в этом плане в правах уравнял. Разумеется, им это очень не понравилось, они полагали, что это подрывает авторитет духовенства. На что он им резонно сказал: «Не грешите и никто подрывать авторитет не станет».