Александр Пушкин - Переписка 1815-1825

Savez vous pourquoi je voulais vous gronder? non? la fille perverse, sans sentiment et sans etc ….. et vos promesses donc, les avez vous tenues? allons, je ne vous en parlerai plus et je vous pardonne, d'autant plus que je ne m'en suis souvenu moi-même qu'après votre départ. C'est singulier — où donc avais-je ma tête? Sur ce, parlons d'autres choses.

Tout Trigorsky chante Не мила ей прелесть NB: ночи , et cela me serre le coeur, hier M-r Alexis et moi nous avons parlé 4 heures de suite. Jamais nous n'avons eu une aussi longue conversation. Devinez ce qui nous a uni tout à coup. Ennui? conformité de sentiment ? je n'en sais rien. Je me promène toutes les nuits dans mon jardin, je dis: elle était là — la pierre qu'elle a 1heurtée est sur ma table auprès d'une héliotrope fanée, j'écris beaucoup de vers — tout cela, si vous voulez, ressemble beaucoup à de l'amour mais je vous jure qu'il n'en est rien. Si j'étais amoureux, j'aurais eu dimanche des convulsions de rage et de jalousie, et je n'ai été que piqué … cependant l'idée que je ne suis rien pour elle, qu'après avoir éveillé, occupé son imagination, je n'ai qu'amusé sa curiosité, que mon souvenir ne la rendra pas un moment plus distraite au milieu de ses triomphes ni plus sombre dans ses jours de tristesse, que ses beaux yeux s'attacheront sur quelque fat de Riga avec la même expression déchirante et voluptueuse … non cette idée m'est insupportable, dites lui que j'en mourrai; — non, ne le lui dites pas; elle s'en moquerait, cette délicieuse créature. Mais dites-lui, que si son coeur n'a pas pour moi une tendresse secrète, un penchant mélancholique et mystérieux [ce me], je la méprise, entendez vous? oui, je la méprise malgré tout l'étonnement que doit lui causer un sentiment aussi nouveau.

Adieu, Mlle la Baronne, recevez l'hommage de votre prosaïque adorateur.

21 juillet.

P. S. Envoyez moi la recette que vous m'avez promise, j'ai fait tant de farces que je n'en peux plus — maudite visite, maudit départ ! [378]

Сей час узнаю, что ты ко мне писал, но письмо твое до меня не дошло, дай бог, чтоб новый Никита им воспользовался! я чрезвычайно за тебя беспокоюсь; не сказал ли ты чегонибудь лишнего или необдуманного; участие дружбы можно перетолковать в другую сторону — а я боюсь быть причиною неприятностей для лучших из друзей моих.

Мне пишет П.[етр] А.[лександрович], что обо мне намерены передоложить. Напрасно; письмо моей матери ясно; ответ [379]окончателен. Во Пскове конечно есть лекаря — чего ж мне более? С братом я в сношения входить не намерен. Он знал мои обстоятельства и самовольно затрудняет их. У меня нет ни копейки денег в минуту нужную, я не знаю, когда и как я получу их. Беспечность и легкомыслие эгоизма извинительны только [380]до некоторой степени. Если он захочет переписать мои стихи, вместо того чтоб читать их на ужинах и украшать ими альбом Воейковой, то я буду ему благодарен — если нет, то пусть отдаст он рукопись мою тебе, а ты уж похлопочи с Плетневым.

Ты, слышал я, женишься в августе, поздравляю, мой милый — будь счастлив, хоть это чертовски мудрено. Цалую руку твоей невесте и заочно люблю ее, как дочь Салтыкова и жену Дельвига.

23 июля.

П.[расковья] А.[лександровна] уехала, и я один.

Зачем было заменять мое письмо, дельное и благоразумное, письмом моей матери? Не полагаясь ли на чувствительность….?….. Ошибка важная! в первом случае я бы поступил прямодушно, во втором могли только подозревать мою хитрость и неуклончивость.

Некто Вибий Серен, по доносу своего сына, был присужден [381]римским сенатом к заточению на каком-то безводном острове. Тиберий воспротивился сему решению, говоря, что человека, коему дарована жизнь, не должно лишать способов к поддержанию жизни. Слова, достойные ума светлого и человеколюбивого! — чем более читаю Тацита, тем более мирюсь с Тиберием. Он был один из величайших государственных умов древности.

Адрес: Б.[арону] Дельвигу.

J'ai eu la faiblesse de vous demander la permission de vous écrire et vous l'étourderie ou la coquetterie de me le permettre. Une correspondance ne mène à rien, je le sais; mais je n'ai pas la force de résister au désir d'avoir un mot de votre jolie main.

Votre visite à Trigorsky m'a laissé une impression plus forte et plus pénible, que celle qu'avait produite jadis notre rencontre chez Оленин. Ce que j'ai de mieux à faire au fond de mon triste village, est de tâcher de ne plus penser à vous. Vous devriez me le souhaiter aussi, pour peu que vous ayez de la pitié dans l'âme — mais la frivolité est toujours cruelle et vous autres, tout en tournant des têtes à tort et à travers, vous êtes enchantées de savoir une âme souffrante en votre honneur et gloire.

Adieu, divine. J'enrage et je suis à vos pieds. Mille tendresses à Ерм.[олай] Фед.[орович] et mes compliments à Mr Voulf.

25 jllt.

Je reprends la plume, car je meurs d'ennui et ne puis m'occuper que de vous. J'espère que vous lirez cette lettre en cachette — la cacherez vous encore dans votre sein? me répondrez vous bien longuement? écrivez moi tout ce qui vous passera par la tête, je vous en conjure. Si vous craignez ma fatuité, si vous ne voulez pas vous compromettre, contrefaites votre écriture, signez un nom de fantaisie — mon coeur saura vous reconnaître. Si vos expressions seront aussi douces que vos regards, hélas! je tâcherais d'y croire ou de me tromper, c'est égal. — Savez vous bien qu'en relisant ces lignes, je suis honteux de leur ton sentimental — que dira Ан.[на] Ник.[олаевна]? Ax вы чудотворка или чудотворица!

Savez-vous quoi? écrivez-moi comme cela et comme cela; c'est si joli. [382] [383]

Voici, Madame, deux lettres à votre adresse qui viennent d'arriver. L'une est de Pletnef et était incluse dans la mienne.

J'espère que lorsque vous aurez reçu ces lettres vous serez arrivée à Riga gaiment et heureusement. Mes amis de Pétersbourg étaient persuadés que je vous accompagnerais. Pletnef m'écrit une nouvelle assez étrange: la décision de S.[a] M.[ajesté] leur a paru un malentendu et l'on est résolu de lui en parler de nouveau. Mes amis se donneront tant de peine, qu'on finira par m'enfermer à Schlusselbourg où certes je n'aurais pas le voisinage de Trigorsky, qui tout désert qu'il est maintenant, est encore pour moi une consolation.

J'attends bien impatiemment de vos nouvelles — donnez m'en, je vous en supplie. Je ne vous parle pas de ma respectueuse amitié, ni de mon éternelle reconnaissance. Je vous salue du fond de mon âme.

25 juillet. [384]

Если б Плетнев показал тебе мои письма, так ты бы понял мое положение. Теперь пишу тебе из необходимости. Ты знал, что деньги мне будут нужны, я на тебя полагался, как на брата — между тем год прошел, а у меня ни полушки. Если б я имел дело с одними книгопродавцами, то имел бы тысяч 15.

Ты взял от Плетнева для выкупа моей рукописи 2000 р., заплатил 500, доплатил ли остальные 500? и осталось ли что-нибудь от остальной тысячи?

Я отослал тебе мои рукописи в марте — они еще не собраны, не цензированы. Ты читаешь их своим приятелям до тех пор, что они наизусть передают их [385]моск.[овской] публики. Благодарю.

Дельвига письма до меня не доходят. Издание поэм моих не двинится никогда. Между тем я отказался от предложения Заикина. Теперь прошу, если возможно, возобновить переговоры…

Словом мне нужны деньги или удавиться. Ты знал это, ты обещал мне капитал прежде году — а я на тебя полагался. Упрекать тебя не стану — а благодарить ей богу не за что.

28 июля.

При сем письмо Заикина. Я не утруждаю тебя новыми хлопотами. Прошу единственно вполне истолковать Плетневу мои обстоятельства — полагаюсь на его дружбу — если ж ты захочешь продиктовать Цыганов для отдачи в цензуру, покаместь не перешлю своего списка, — я почту себя очень обязанным. Заплачены ли Вяземскому 600 р.? [386]

Адрес: Льву Сергеев[ичу Пушкину] в C. Пe[тepбуpг] Против Юсу[пова сада] по Екатер[ингофскому] проспекту [в доме] купца По Льву Се[ргеевичу] П[ушкину] В С. Петербург [387]

[Приписка А. А. Дельвига подле адреса:]

В феврале месяце брат твой прислал свои сочинения для переписки; в конце апреля месяца он мне дал, по особенной моей просьбе, свою черную тетрадь: думал ли он, что ты должен будешь переписывать с этой черной тетради или нет?

Сей час получено мною известие, что В. А. Жуковский писал вам о моем аневризме и просил вас приехать во Псков для совершения операции; нет сомнения, что вы согласитесь; но умоляю Вас, ради бога не приезжайте и не беспокойтесь обо мне. Операция, требуемая [об] аневризмом, слишком маловажна, чтоб отвлечь человека знаменитого от его занятий и местопребывания. Благодеяние ваше было бы мучительно для моей совести. Я не должен и не могу согласиться принять его; смело ссылаюсь на собственный Ваш образ мыслей и на благородство Вашего сердца.